«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности

– Он будет суперменом. Помнишь Девкалиона и, как бишь там ее звали?[10] Родоначальников новой расы.

– Мне не по себе, – сказала Майра. – Как будто я родила лося.

– Ты никогда бы такого не сделала, – утешил ее Кэлдерон. – Выпей еще.

– Это все равно что случилось. Александр – свось.

– Свось?

– Я тоже могу болтать на гоблинском жаргоне. Вопишно воглить в вестибюле. Вот.

– Такой уж у них язык, – сказал Кэлдерон.

– Александр будет говорить по-английски. У меня есть родительские права.

– Бордент вроде и не собирается их нарушать. Он сказал, что Александру нужна домашняя обстановка.

– Только поэтому я еще не рехнулась, – кивнула Майра. – Но если они отнимут у нас ребенка…

Через неделю стало совершенно очевидно, что Бордент не намерен нарушать родительские права, по крайней мере на срок не больше необходимого, то есть на два часа в день. В это время четыре человечка выполняли данное им поручение, запихивая в Александра все знания, которые мог вместить его незрелый суперразум. Они не полагались на кубики, детские стишки или счеты. Их оружие в этой битве было загадочным, футуристическим, но эффективным. И им явно удавалось чему-то научить Александра. Подобно тому как растения пускаются в рост под воздействием удобрений, Александр впитывал науку карликов, и его потенциально сверхчеловеческий мозг развивался с потрясающей скоростью.

На четвертый день мальчик разборчиво заговорил. На седьмой мог легко поддерживать беседу, хотя младенческие мышцы языка легко уставали. Его щеки все еще напоминали присоски; он не был в полной мере человеком, лишь эпизодически становился таковым. Но это случалось все чаще.

На ковре царил беспорядок. Человечки больше не забирали свое оборудование, они оставляли его Александру. Малыш ползал – он теперь не утруждал себя ходьбой, потому что ползать было эффективнее, – между предметами, выбирал некоторые и соединял.

Майра вышла в магазин. Человечки должны были явиться только через полчаса. Кэлдерон, уставший после рабочего дня в университете, повертел в руках стакан и взглянул на своего отпрыска.

– Александр! – окликнул он.

Сын не ответил. Он приладил устройство к штуке, вставил ее в нечто под странным углом и уселся поудобнее с довольным видом.

– Да?

Он говорил не слишком внятно. Так мог бы говорить беззубый старик.

– Что ты делаешь? – спросил Кэлдерон.

– Нет.

– Что это?

– Нет.

– Нет?

– Я понимаю, – сказал Александр. – Этого достаточно.

– Ясно. – Кэлдерон разглядывал чудо-ребенка с легкой опаской. – Ты не хочешь мне сказать.

– Нет.

– Ну и ладно.

– Налей мне, – сказал Александр.

Кэлдерону пришла в голову дикая идея, что ребенок попросил плеснуть ему виски. Затем он вздохнул, встал и вернулся с бутылочкой.

– Молоко, – произнес Александр, отвергая питье.

– Ты попросил налить. Я налил воду.

«О господи, – подумал Кэлдерон, – я спорю с ребенком. Я обращаюсь с ним как… как со взрослым. Но он не взрослый. Он просто пухлый малыш, который сидит на ковре и играет с конструктором».

Конструктор что-то произнес тонким голоском.

– Повтори, – пробормотал Александр.

Конструктор повторил.

– Что это было? – спросил Кэлдерон.

– Нет.

– Дурдом.

Кэлдерон отправился в кухню за молоком. Он налил себе еще виски. Происходящее напоминало внезапное нашествие родственников – родственников, которых ты лет десять не видел. Как, черт побери, вести себя с суперребенком?

Выдав Александру молоко, он снова ушел в кухню. Вскоре Майра повернула ключ в двери квартиры. Она закричала, и Кэлдерон бросился в гостиную. Александра рвало. При этом у него был вид ученого, который увлеченно наблюдает за удивительным феноменом.

– Александр! – воскликнула Майра. – Солнышко, тебе плохо?

– Нет, – ответил Александр. – Я изучаю обратный ход пищи. Мне нужно научиться контролировать мои пищеварительные органы.

Кэлдерон прислонился к двери, криво усмехаясь:

– Ясно. Тогда тебе стоит начать это делать.

– Я закончил, – сообщил Александр. – Уходите.

Через три дня ребенок решил, что ему нужно развивать легкие. Он голосил часами напролет с разнообразными вариациями: вопли, вой, рулады и пронзительный визг. И явно собирался орать до победного конца. Соседи жаловались.

– Солнышко, тебя колет булавка? – спросила Майра. – Дай посмотрю.

– Уходи, – сказал Александр. – Ты слишком теплая. Открой окно. Мне нужен свежий воздух.

– Д-да, зайчик. Конечно.

Майра вернулась на кровать, и Кэлдерон обнял ее. Он знал, что утром у жены будут круги под глазами. Александр продолжал орать в своей кроватке.

Так все и шло. Четыре человечка приходили каждый день и давали Александру уроки. Они были довольны ходом обучения. Они смиренно терпели выкрутасы Александра, например когда он со всей силы бил их в нос или рвал в клочья бумажные одеяния. Бордент постучал по своему металлическому шлему и торжествующе улыбнулся Кэлдерону:

– Он делает успехи! Развивается!

– Чудесно. А что насчет дисциплины?

Александр отвлекся от общения с Кватом:

– Дисциплина гомо сапиенсов ко мне неприменима, Джозеф Кэлдерон.

– Не называй меня Джозеф Кэлдерон. Я ведь твой отец.