«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности

— У меня совсем иной обмен веществ. И со мной часто бывает столбняк. От нервного шока я как раз и пришел в это септольное состояние. Я проснулся в этом… как его?.. морге, объяснил там приблизительно, что со мной произошло, и прибежал сюда. Но слишком поздно. Я до сих пор не нашел того, что искал.

— А что же вы искали?

— Я ищу Хэлисона, — пояснил Хэлисон, — потому что он был потерян в прошлом, а Хэлисон не может вновь обрести свою целостность, пока я не найду его. Я работал много-много, и однажды Хэлисон ускользнул и ушел в прошлое. И вот теперь я должен искать.

Макферсон похолодел как ледышка: он понял, чем объяснялось странное выражение глаз Хэлисона.

— Рэнил-Менс, — проговорил он. — Значит… о господи!

Хэлисон протянул дрожащую шестипалую руку.

— Убийно. Так вы знаете, что они сказали. Но они ошибались. Я был изолирован, для лечения. Это тоже было неправильно, но это дало мне время открыть дверь в прошлое и искать Хэлисона там, где он потерялся. Слуги-роботы давали мне пищу, и меня оставили в покое, который был мне полноместно необходим. Но игрушки, те, что они положили ко мне в комнату, не были мне нужны, и я ими почти не пользовался.

— Игрушки…

— Зан, зан, зан. Далекно тайничный… но слова ведь меняются. Даже для гения этот способ очень мучительный. Я не то, что они думают. Рэнил-Менс понимал. Рэнил-Менс — это робот. Все наши врачи — роботы, обученные в совершенстве выполнять свои обязанности. Но вначале было тяжело. Лечение… зан, зан, зан, дантро. Нужен сильный мозг, чтобы выдержать лечение, которое Рэнил-Менс применял ко мне каждую неделю. Даже для меня, гения, это было… зан, зан, зан, и они, быть может, хватили через край, вихревым способом навсегда изгоняя из меня побочные сигналы…

— Что же это было? — спросил Макферсон. — Что это было, черт вас побери?

— Нет, — внезапно повалившись на ковер и закрыв лицо руками, проговорил Хэлисон. — Финтакольцевое и… нет, нет…

Макферсон подался вперед; он весь покрылся потом; рюмка выскользнула у него из пальцев.

— Что?!

Хэлисон поднял на него блестящие невидящие глаза.

— Лечение шоком от безумия, — сказал он. — Новое, ужасное, долгое, долгое, бесконечно долгое лечение, которое Рэнил-Менс применял ко мне раз в неделю, но теперь я не против этого лечения, и оно мне нравится, и Рэнил-Менс будет применять его к Греггу вместо меня, зан, зан, зан, и вихревым способом…

Все теперь встало на свое место. Мягкая мебель, отсутствие дверей, окна, которые не открывались, игрушки.

Палата в больнице для умалишенных.

Чтобы помочь им и вылечить их.

Шокотерапия.

Хэлисон встал и пошел к открытой двери.

— Хэлисон! — позвал он.

Его шаги замерли в передней. Тихонько доносился его голос:

— Хэлисон в прошлом. Зан, зан, зан, а я должен найти Хэлисона, чтобы Хэлисон снова стал цельным. Хэлисон, зан, зан, зан…

В окна заглянули первые лучи солнца. Наступало утро четверга.

Трофей

Майор Сатура уважал логику. В качестве представителя Японской империи он на протяжении многих лет неукоснительно следовал в высшей степени логичным приказам своих военачальников — сначала будучи студентом-медиком в Вене, затем — интерном в Нью-Йорке и, наконец, став практикующим хирургом и работая во многих значительных городах мира. В соответствии с этими приказами он не забывал смотреть в оба, и Токио получил от красавца майора Сатуры очень много ценной информации.

Даже сейчас, заброшенный судьбой на необитаемый островок в Тихом океане где-то между Новой Гвинеей и Каролинскими островами, Сатура оставался хорош собой, на тот загадочный, лощеный манер, который многие женщины находят невыразимо привлекательным. Ночью он ухитрился побриться, в темноте и без зеркала. А вот капрал янки, единственный уцелевший из всего экипажа американского бомбардировщика, наверняка уже смахивал на обезьяну. Упадочная раса, эти белые. Даже немцы… впрочем, майор немедленно прогнал крамольную мысль о союзниках. Это не его дело. У военачальников свои планы.

Он высадился на острове два дня назад и с тех пор успел столкнуться с необъяснимой загадкой. Все началось прошлой ночью, когда на западе показался самолет янки и люди Сатуры по его приказу подали сигнал бедствия. Если бы все прошло хорошо, самолет приземлился бы на берегу, экипаж вышел бы наружу, и его расстреляли бы из засады. К несчастью, события начали развиваться в неожиданном направлении.

Когда самолет янки заходил на посадку, показался еще один воздушный корабль. Внешне он напоминал тупорылую торпеду, летел низко и невероятно быстро. Немцы? Возможно. Как бы то ни было, корабль явно преследовал американцев. С оглушительным ревом промчавшись над островом на бреющем полете, он поднял ураганный ветер, который подхватил накренившийся самолет янки и зашвырнул его в пенный прибой, превратив в груду искореженных обломков.