Профессор, поправьте очки!

– -То-то и оно, что запертый,-снова ударился в пессимизм Потапов.

– -Значит, наша задача его открыть!-сказал Сева, лунатическими движениями шаря по стальной поверхности. Убедившись, что никаких следов ни ручки, ни замка нет, он принялся бить в дверь плечом, сокрушаясь:

– -Эх, как не догадались ломик захватить!..

Дверь не поддавалась. Тогда Сева, обнаружив какую-то выпуклость, напоминающую большую заклепку, стал бить по ней каблуком.

– -Что вы делаете?-быстро заговорил профессор.-Перестаньте сейчас же! Может получиться неприятность!

– -До чего же пугливое ваше поколение, профессор! Так небось и кажется: откроем эту дверь – а за ней человек в форме НКВД!-насмешливо сказал Сева, продолжая пинать железо.-Лучше бы поискали, чем эту тварь поддеть!

Но тут произошло невероятное: железная створка подалась и стала медленно отворяться, из-за нее брызнул электрический свет, в котором нарисовалась фигура. У Севы, не говоря уже о профессоре, вмиг перехватило дыхание: перед ними стоял человек в фуражке с синим околышем, в скромно украшенной кубарями в петлицах гимнастерке, перехваченной портупеей и ремнем с пряжкой в форме вырезной звезды.

Пока потрясенные Сева и профессор пытались что-то понять, человек сказал голосом, пугающим полным отсутствием эмоций:

– -Прошу не шуметь и предъявить документы.

Чикильдеев и Потапов подчинились. Взяв протянутые корочки, человек, не глядя, убрал их в нагрудный карман.

– -Заходите и следуйте за мной,- властно приказал он и, повернувшись, пошел вглубь по коридору.

24.

Чикильдеев и Потапов, словно загипнотизированные, пошли вслед за спиной в болотном хэбэ; дверь позади закрылась, лязгнув металлом о металл.

Тускло освещенный коридор вскоре соединился с другим таким же. На стене висел телефон из черной пластмассы, рядом – приклеен пожелтевший плакатик. На нем женщина со страшными глазами приложила палец к губам над строгими буквами:

*******(изображение отсутствует)*******

Как человек, общавшийся с антиквариатом, Сева понял, что плакатик подлинный, не поддельная китчёвка, и, тихо запаниковав, на всякий случай с вызовом сказал:

– -Интересно, что тут за кино снимают?

Спина молчала, а профессор отозвался невнятным звуком, похожим на всхлип.

Наконец сквозь тамбур с тремя дверьми они вошли в просторную комнату, обитую дубовыми панелями. Посередине стоял окруженный стульями длинный стол, упирающийся крытой зеленым сукном столешницей в другой стол, поменьше, стоящий поперек и отягощенный атрибутами власти: настольной лампой с абажуром молочного стекла, двумя громоздкими телефонами с дисками и пожелтевшими клавишами и письменным прибором в виде царь-пушки. В углу скромно приютился маленький столик с допотопной пишущей машинкой. Все вещи были устрашающе подлинными.

– -Присаживайтесь,-предложил сопровождающий, столь же устрашающим жестом поправив ремень. Сева и профессор робко присели на покрытые белыми чехлами стулья примерно в середине длинного стола. Тот, кто их привел, предпочел стол с лампой, аккуратно положив фуражку с синим околышем возле царь-пушки.

Не спеша оглядев оцепеневших охотников за либереей, человек в форме НКВД, отставив ногу, полез в карман галифе и достал пачку Marlboro. Увидев знакомую примету из мира pepsi, Сева почувствовал непонятное облегчение. Но сердце тут же снова тревожно стукнуло, когда он увидел, как пальцы хозяина гимнастерки привычно выбили сигарету о глянцевую поверхность пачки.

– -Рассказывайте,-лаконично предложил загадочный человек, щелкая зажигалкой Ronson и закуривая.

– -Что?-придурковато спросил Сева.

– -Всё,-сказал человек в гимнастерке.

– -У вас же наши документы,- заметил Сева.

Человек посмотрел на него долгим взглядом и выпустил пелену табачного дыма из носа и рта.

– -Верно.

Он вынул из нагрудного кармана арбатские поделки и принялся их изучать.

– -Питухаев… Это кто из вас?

– -Я,-сказал Потапов.

Человек в форме посмотрел на него и скривил губы.

– -Что-то ты как-то одет… не так. В обществе всякий должен выглядеть так, как ему положено. Чтобы была полная ясность. Если ты, скажем, в женской шубе и перепоясан солдатским ремнем, то сразу ясно: бомж; если в кокошнике и майорских погонах, значит – из эстрады…

– -Попрошу называть меня на "вы"!-запетушился профессор.

Сева съежился, догадываясь по виденным кинофильмам и читанным книгам, какую козу им сейчас устроит энкаведешник. К его удивлению, тот вполне миролюбиво сказал:

– -Ну что ж, на "вы", так на "вы"… А вы, уважаемый, стало быть, Свищов?-обратился он к Севе, и тот согласился.- Что же, по всем приметам видно, что попались интеллигенты. Вашего брата как ни одень, всё равно уши торчат. (Сева при этих словах против воли тайком потрогал себя рукой за упомянутые части тела) Меня, кстати, можете называть Викентий Сергеевич… А вы, господин Питухаев,-снова сказал он Потапову,- чем-то смахиваете на писателя. Угадал?

– -Не совсем,-сказал профессор, явно польщенный.-Но близко.