Профессор, поправьте очки!

Довольно скоро коридор опять наполнился шумом и голосами. Чикильдеев и Потапов тревожно переглянулись. Шума было слишком много и он был не похож на тот, которым сопровождается счастливое избавление пленников. Засов загремел, и знакомые мордовороты втащили под руки Зашибца. Но боже мой, в каком он был виде! Пиджак смят, полы распахнуты и висят, воротник торчит, словно ощетинившийся загривок, а один карман почему-то вывернут наружу. Разводы на рубашке и стекающая на пол вода подсказали, что следователю пришлось падать во что-то вроде жидкой грязи. Следы от соприкосновения с не очень чистой средой были заметны также на кроссовках и на лице. На мгновение могло даже почудиться совершенно невозможное, а именно то, что непоколебимый ежик на голове Зашибца будто бы покривился на сторону.

Клешнятые уронили следователя на пол, затем один наклонился над ним и, дыша котлетой, сказал:

– -Ну что, обломался? Фильтруй жестикуляцию, козёл! В следураз шайбу тебе забьем, понял?

После этого они вежливо вышли и аккуратно прикрыли дверь. Место возле мокрого тела тут же заняли Чикильдеев и Потапов.

Сева протянул следователю носовой платок. Тот протер им лицо, потом кроссовки и стал выглядеть гораздо лучше.

Тогда профессор задал вопрос, который мучил его больше всего:

– -Где это вы умудрились так вымокнуть?

– -Так ведь дождь, а отхожее место у них во дворе,-объяснил Зашибец, пытаясь найти на борте пиджака хотя бы одну пуговицу.-Обычная деревенская будка. Если бы был у них нормальный сортир, я бы попытался по стояку уйти. А так – пришлось драться… Странно вообще-то. Вроде место обжитое, а канализация не подведена. Получается, здесь не притон, как я думал, а черт знает что, всё здание – вроде декорации… для каких, интересно, дел, а?..

– -Надеюсь, они вас не очень помяли?-сказал Потапов, с содроганием разглядывая ссадину на щеке у следователя.

– -Не волнуйтесь! Как они могли меня помять? Так, уронили немного. Это же шестерки! Они только куражатся, а уголовных полномочий не имеют. Главные лица еще появятся, подождите…

– -Да уж,-согласился Потапов.-Те двое, что вас внесли, представляют явно тупиковую форму эволюции. Третий кажется более смышленым. Не правда ли? Тот, с такими губами… который похож на Эхнатона?

– -Я артистов плохо знаю,-отозвался Зашибец.-Знаю только, что одного из этой шпаны я где-то видел, скорее всего он в картотеке мелькал.

– -Будет вам наука,-сказал Сева.-Сажать надо вовремя!

– -На всех времени не хватает, я уже объяснял… Я бы им накидал, но моя боевая, правая, нога болит, в этом всё дело…

Внезапно дом дрогнул и как будто сдвинулся с места. Стены крякнули; с них посыпалась цементная крошка. Желтая лампа на сиротском шнуре над головами узников закачалась, страдальчески заморгала и погасла.

– -Что это было?-взволнованно спросил из темноты Потапов.

– -Может, атомная война?-предположил Чикильдеев.-Вы за международной политикой не следили в последнее время?-спросил он непонятно кого из своих сокамерников.

В коридоре захлопотали шаги и запрыгали невнятные ругательства. Потом звуки донесли, что дверь трясут и дергают, поминая разнообразных матерей.

– -Косяк перекосило!-прошептал профессор, от волнения не замечая, что впадает в плоскую тафтологию.-Теперь никогда не выйдем!

Однако дверь, не выдержав напора, всё-таки со скрежетом поддалась, и вместе с лучами фонарей внутрь ворвались уже знакомые милые люди во главе с губастым Эхнатоном.

– -Вы что тут гадите, козлы?.. Почему лампа не горит?

– -Сами не понимаем, что у вас тут происходит,-отозвался Потапов.

Чикильдеев и Зашибец молчали, щурясь от света, как от резанного лука.

Два ублюдка обежали лучами камеру.

– -Вроде всё в ажуре.

Эхнатон еще раз с пристрастием провел фонарем по лицам козлов.

– -Лампа цела,-доложил один из подручных.-В патроне чисто.

– -Ладно,-сказал Эхнатон, задержав неприятно яркий луч на вызывающе честном лице Чикильдеева.-Козлы вроде ни при чем. Вставьте им новую лампу.

Лампу ввернули, но света не появилось.

– -Ладно, козлы, сидите тут смирно.

На выходе Эхнатон и его мордовороты задержались и некоторое время разглядывали дверь, чертя фонарями.

– -Смотри, как ее, суку, перекосило!

Потом вышли и, чтобы заставить дверь встать на место, хлопнули ею с такой силой, что Севе и профессору показалось: мозги у них в головах словно бы подпрыгнули.

– -Послушайте!-сказал через некоторое время из темноты профессор голосом, испорченным дурным предчувствием.-Надо было потребовать, чтобы нас отсюда эвакуировали! Мы здесь как в склепе! Если с домом что-нибудь случится…

– -Что случится?-спросил Сева, тоже занервничав.

– -Что угодно может случиться в городе, где три тысячи километров труб с горячей водой, девять тысяч километров с холодной и никто не знает, сколько из них дырявых. Сверху идет культурный слой, под ним пески и глины, ниже – известняки. Известняки всё время размываются подземными водами и образуются пустоты. Так устроено природой, которая пустоты не терпит, заполняет ее тем, что под руку подвернется. А тут еще дождь… Всеволод, у вас есть что-нибудь – посветить?