Профи

Я осторожно шагнул вперед, светя фонариком под ноги, готовый в любой момент открыть стрельбу. Первая дверь направо, что у нас здесь? Кухня. Никого. Следующая. Кладовка. Тоже никого. Спальня. Пусто, черт подери!

Я внезапно вздрогнул — в гостиной включился, заработал и тут же заткнулся телевизор. Стараясь ступать бесшумно, на цыпочках пересек коридор, распахнул дверь и направил свет фонаря прямо перед собой. Посреди гостиной стоял Грек. Вместо пистолета он держал в руке дистанционный переключатель к телевизору, который с готовностью мне и продемонстрировал. Потом что-то промычал сквозь маску. «Мудаки», — послышалось мне. Может, просто послышалось.

Мы осветили гостиную в два фонаря: картины на стенах, книжный шкаф, диван с парой кресел по бокам, журнальный столик перед ним, телевизор в углу. На столике перед диваном стояли два стакана, бутылка милой сердцу каждого россиянина «Столичной», банка с огурчиками. Чуть сбоку белел лист бумаги. Я взял его, и мы двинулись на выход.

Как последний идиот с предпоследним, мы возвращались к машине, перебрасываясь на ходу короткими фразами матерного содержания. Хорошо еще, что маски снять не забыли, то-то смеху было бы…

Толя сел за руль, запустил двигатель и тихонько вырулил со стоянки.

— Свет включи, — попросил я, прокашлялся и прочел с выражением оставленное нам послание.

Толя, Стас!

Очень рад был видеть вас обоих, особенно тебя, Стас, с удочкой в лодке. Как клев?

Рад, что нашли время заглянуть. Приношу извинения, что не смог вас дождаться и встретить лично — дела. Вы красиво сделали меня в Москве, поздравляю. Недооценивал, каюсь. Следующий ход за мной, а потому — до встречи.

Ваш старый друг.

P.S. Толя, это не твоя драка, можешь отпрыгнуть. Искренне надеюсь, что ты поступишь с точностью до наоборот.

P.P.S. Не суетись, Стас, я тебя сам найду. Ты ведь мне очень-очень дорог.

Глава 47

— Как насчет отпрыгнуть, Грек?

— А как насчет в морду, Скоморох? — поговорили, называется.

В пражском аэропорту наши дороги расходились, я возвращался в Москву, Толя улетал в Париж. В ожидании посадки мы коротали время в баре. Он попивал коньяк. Для меня мысль о спиртном была так же неприемлема, как вид свиной отбивной для правоверного иудея. Поэтому я скорбно хлебал кофе.

Объявили посадку на московский рейс. Я сделал последний глоток, загасил в пепельнице окурок и встал.

— Ну, пока.

— До встречи. Как вернусь, сразу же тебя найду. Продолжим наши игры.

— Ты же собирался…

— А… — Он махнул рукой.

Помнится, Грек клялся и божился, что после возвращения в Россию минимум полгода ни черта не будет делать, кроме как трескать под квашеную капусту водку и горланить песни под гармошку. Чем его так достала Европа? Не знаю, могу только догадываться. Нас ведь обоих готовили в свое время к мерзкой роли предателя Родины и похитителя дензнаков и только в последний момент выбрали Толю. Думаю, не последнюю роль сыграл в этом тот факт, что от него тогда уже успела сбежать жена, а моя обожаемая еще находилась в раздумьях, как бы половчее упаковать вещички.

Я прошел в полупустой салон бизнес-класса и присел у окошка, бросив сумку на пустующее кресло рядом. Искаженный динамиком голос настоятельно посоветовал пристегнуть ремни. Самолет дернулся и пополз по полосе.

Через некоторое время все тот же милый голос разрешил нам расстегнуть ремни и пообещал дармовую выпивку. Я любовался видами из окошка, искренне скучая по тем временам, когда в самолете после набора высоты разрешали курить.

— Снова вы? Здравствуйте.

Я повернул голову. Какие люди! Выпускница геофака МГУ стюардесса Надежда.

— Добрый день.

— Какой вы сегодня…

— Не так похож на алкоголика? — подсказал я.

— Никакой вы не алкоголик. Просто повод был, вот и выпили, — и добавила: — Думаю, хороший повод.

— Да вы просто волшебница.

— Просто я тринадцатый год летаю, вот и научилась разбираться.

— А сегодня?

— А сегодня вы расстроены. Что-то случилось?

— Летал на деловую встречу.

— Плохо прошла?

— Не состоялась. Партнер не явился.

— Все у вас будет хорошо, — убежденно сказала она. — Принести чего-нибудь?

— Спасибо, не надо.

— А у меня к вам просьба.

— Да? — полюбопытствовал я.

— Ребенок просится к окошку. Пустите?

— Не вопрос.

— Спасибо.

«Ребенком» оказалась девчушка лет тринадцати. Села у окошка и замерла, прижимая к груди потешный серый рюкзачок в виде слоненка.

— Давай положу твой рюкзак наверх, — предложил я.

— Нет-нет, не надо, — испуганно ответила она и отвернулась к окну.

Ну не надо так не надо. Решив подремать, я поудобнее устроился в кресле, немного повернул голову влево и вдруг увидел, как «слоненок» на коленях у моей соседки шевелится. Послышалось тихое повизгивание.

— Что это у тебя? — поинтересовался я.

— Ничего, — отрезала она.

В рюкзачке кто-то опять завизжал, на сей раз погромче.

Моя соседка обреченно вздохнула.

— Вот, — и немного развернула рюкзачок.

Вот это да! Из расстегнутого клапана на спине «слоненка» торчала песочного цвета головенка щенка с длинными ушами, розовыми брылями и наглыми глазенками грозы микрорайона.

— Кто это?

— Боксер. Мы его на Баладовом дворе купили.

— Каком дворе?