Профиль незнакомца

Небо стало серым, начался противный моросящий дождь. Пока я ехала к домику, над озером поднимался пар. Мое простреленное лобовое стекло начало запотевать. Полуденная жара была нереальной. Я нащупала под сиденьем свой «Глок» и положила его себе на колени. У Лабрека не будет ни единого шанса сделать со мной то, что он сделал со своей женой. Я вспомнила уставшие от жизни глаза Дарьи, глядящие на мир из-за этой черно-синей маски, и гнев опалил мое горло раскаленным железом.

Меня не устраивал подъезд к дому. Длиной как минимум три четверти мили, он то уходил вверх, то нырял вниз, отчего я лишь мельком видела сам дом, зато меня легко мог видеть тот, кто был внутри. Но дождь пошел сильнее, как это часто бывает, когда холодный фронт встречается с тропическими воздушными массами, нависающими над нами летом. Я надеялась, что это ухудшит видимость и заглушит хруст гравия под моими шинами. Еще один пригорок, еще один поворот, и я увидела, что дом уже близко. Тогда я решила остановиться и проделать последнюю пару сотен ярдов пешком. Съехала на обочину узкого проселка и протерла лобовое стекло салфеткой из «Кристалла». Между взмахами «дворников» разглядела, что крыша дома была оловянной. Засунув «Глок» сзади за пояс брюк, я натянула короткий, до пояса, серый дождевик с капюшоном, который в такие дни помогал мне сливаться с пейзажем, но не сковывал движений, и зашагала по раскисшей дороге. Ветер начал усиливаться, мою куртку заливал дождь. На одну ошеломляющую миллисекунду над озером блеснула молния, и я сделала то, что делала с детства. Начала считать. Раз, два, два с половиной, а потом бум! Раскат грома. Прием, который, когда я была маленькой, применяла моя мать, чтобы я не боялась грозы. Считая эти секунды, я прошла не через одну южную грозу.

Насыщенную красную глинистую землю прорезали глубокие колеи. Похоже, недавно здесь кто-то ездил. Возможно, Лабрек приехал и уже уехал. Я знала из досье, что он водит темно-синий пикап «Дакота», но теперь было невозможно сказать, шины какого размера оставили эти следы. Колеи были размягчены дождем и потому нечеткие.

Я спустилась с холма, обогнула поворот и впервые рассмотрела дом, кирпично-красный и большего размера, чем я ожидала, – один из тех загородных домов, которые богатые называют «хижинами» или «домишками», но которые для нас, простых смертных, выглядят как просто дома. Света в окнах я не увидела, хотя день был пасмурный, с грозовыми тучами. Возле лужайки перед домом был припаркован синий пикап Лабрека. С машины стекали струи дождя. К озеру спускался холм с вырубленными в нем каменными ступенями. Любой, кто ловит рыбу в теплое время года, знает, что лучше всего это делать рано утром, поздно вечером или после того, как пройдет дождь и немного похолодает. Возле деревянного причала на берегу лежали две перевернутые вверх дном лодки. Я представила себе, как Лабрек, сидя в доме, готовит снасти, несколько банок дешевого пива и шляпу с крючками и наживкой.

Приблизившись к домику, я зашагала по галечному тротуару и увидела это.

Черт. Входная дверь была приоткрыта на несколько дюймов. Мой пульс участился.

Пригнувшись и положив палец на спусковой крючок, я в поисках укрытия двинулась к стене дома. Под серой курткой было душно. Дождь капал с капюшона прямо мне в лицо и затуманивал зрение. Я подождала. Ничего. Никакого движения, только порывы ветра и дождь, барабанящий по крыше и отскакивающий от меня. Может ли этот день стать еще дерьмовее? Я собиралась это выяснить.

Подошла ко входу, прижалась спиной к внешней стене, ногой осторожно приоткрыла дверь домика, подождала несколько секунд, затем высунула голову и заглянула внутрь. Остывший камин справа, диван, кресло. Единственным источником света было панорамное окно, выходившее на озеро. Слева фуд-бар, кухня, на стенах картины из жизни ковбоев. Самого Билли Лабрека не было.

При иных обстоятельствах я бы крикнула, сообщила кому-нибудь, что в доме судебный пристав, но интуиция подсказывала мне, что здесь что-то не так. Держа «Глок» на полицейский манер, я пробралась через кухню в большое открытое пространство. В центре комнаты была огороженная перилами лестница, ведущая вниз, а справа и слева от нее четыре двери, все как одна закрытые. Сначала я решила проверить лестницу, которая, в отличие от дощатого пола наверху, была покрыта ковром. Ступени вели вниз, в огромную игровую комнату, обшитую панелями из отбеленного дерева в стиле кантри, с внушительным баром, бильярдным столом, телевизором и антикварным автоматом для игры в пинбол. Лабрека там не было.

Я медленно поднялась по лестнице и остановилась наверху. Главная комната была в точности такой, какой я ее оставила, пустой и сумрачной, если не считать естественной серости дня, просачивающейся сквозь большое окно.