Профиль незнакомца

Раузер посмотрел на меня так, словно моя голова только что совершила оборот на триста шестьдесят градусов и я выплюнула гороховый суп.

— Скажи мне, что ты не давала ему пирожных с «травкой»! Надеюсь, ты понимаешь, что это поднимает для меня триллион этических вопросов.

— Только не надо, — сказала я. — Две минуты назад ты был на ногах, готовый врезать ему. Это ведь не вызвало никаких проблем?

— Это было просто прикола ради, — возразил Раузер.

Я внимательно посмотрела на Доббса.

— Он сущий ангел, когда храпит и пускает слюни, правда?

— Он проснется разбитый, с головной болью и поймет, что ты скормила ему пирожные с «травкой». И будет настоящей занозой в заднице. — Раузер все еще был возмущен.

— Или же, — возразила я, — он проснется бодрым, солнечным и готовым помочь.

— Угу. А еще Мадонна вдруг тоже приедет сюда и повертит перед нами задницей…

Я задумалась.

— Та самая Мадонна или просто Мадонна?

Раузер пожал плечами.

— Какую ты предпочла бы?

— Чтобы она приехала сюда и повертела задницей?

— Ага.

— Определенно не ту самую Мадонну.

Мы собрали ключи и вещи — и направились в разные стороны.

— Эй, — окликнул Нил. — Что мне делать со Спящей Красавицей?

— Дай ему крепкого кофе, когда проснется, и вызови для него такси, — сказала я. — И, Нил… не упоминай про пирожные, ладно?

Глава 22

То, как я стала владелицей двух тысяч квадратных футов на десятом этаже отеля «Джорджиэн террас» в Атланте, — свидетельство слепой удачи. Я выполнила для владельца отеля работу, которая во время развода требовала известной дипломатии и осмотрительности. У него имелись любовница, жена, ребенок, бойфренд и куча недвижимости. К счастью для него, я обнаружила, что у его жены также есть любовница и бойфренд. Он заплатил мне, чтобы я договорилась с ней в частном порядке, дабы адвокаты не грызлись из-за его огромных активов.

Чудесным образом у меня все получилось без проблем. В ходе ведения дел с ним я обнаружила, что он намерен превратить личные апартаменты, которые оставил для себя в отеле, обратно в гостиничные номера. В восьмидесятые годы здание было превращено в роскошные апартаменты, и когда мой клиент его приобрел, он превратил все апартаменты, кроме одного «люкса», в номера. В первый же мой приезд сюда я влюбилась в стены из белого кирпича, резные карнизы ручной работы, мраморные ванные комнаты, двенадцатифутовые потолки, блестящие деревянные полы, ряды палладианских окон с видом на Пичтри-стрит. Я заявила, что готова отказаться от своего гонорара — и вообще всех будущих гонораров — и пообещала отдать ему своего первенца только ради того, чтобы иметь возможность приобрести здесь квартиру. На тот момент у меня имелись наличные. Страховая компания только что выплатила мне процент от того, что я возместила по делу о мошенничестве с произведениями искусства. Тем не менее на первоначальный взнос ушел каждый цент, какой только у меня был, каждый цент, какой я могла занять у родителей, и почти все, что можно было превратить в наличность. Я заложила себя по самые уши и следующие три года провела в диком хаосе, снося стены, сосуществуя с плотниками, опилками и строительным инструментом. Этот опыт навсегда оставил отметку на Белой Мусорке, но благодаря ему квартира превратилась в просторный лофт, который я теперь называю домом. Отделочные работы еще грядут. Это произойдет, когда я вновь буду кредитоспособна, лет этак через пятьдесят или около того. А пока — кровать, комод, огромный диван, стол с марокканской плиткой, который показался мне неотразимо привлекательным в Пьемонт-парке во время фестиваля кизила, телевизор, проигрыватель компакт-дисков, компьютер, три коврика, одна облезлая белая кошка и я. На данный момент достаточно.

Я — единственная постоянная жительница отеля и знаю большинство здешних работников по именам. Я довольно часто ужинаю внизу в ресторане «Ливингстон» и по возможности сижу на террасе ресторана на Пичтри — завтрак и ужин несколько раз в неделю. Однако у меня нет никаких привилегий гостя. Во всяком случае, днем. Менеджер отеля, похоже, возмущен моим присутствием здесь. Он следит за тем, чтобы меня не впускали в тренажерный зал, медиазал и бассейн. Возможно, какое-то отношение к его враждебности имеют месяцы, когда в первозданном вестибюле отеля топтались рабочие. Но менеджеры второй и третьей смены разрешают мне пользоваться всеми этими плюшками. Раузер и я время от времени купаемся в бассейне до полуночи, сидим на крыше, обняв колени, и разговариваем, любуясь городским пейзажем, от которого ночью, когда город сверкает огнями, захватывает дух. «Джорджиэн» обеспечит мягкую посадку в эти дни, когда на меня нападали с нескольких направлений, а в отместку я врезала коленом в лоб умственно отсталому человеку и накормила пирожными с «травкой» публичное лицо оперативной группы полиции Атланты, расследующей дело Уишбоуна. Господи, о чем только я думала? Чарли заслужил пощечину, но пирожные… Это было позорным проколом по части здравого смысла и этики. Я была слишком пристрастна и несправедлива по отношению к Доббсу.