Профилактика

И вот тогда он разозлился по-настоящему.

«Да нам не нужна вся Вселенная! — кричал он. — Во всяком случае — пока!.. Но мы зато можем изменить людей! Сделать их настоящими людьми! Уничтожить всю мерзость, которая накопилась в мире! И никто не сможет нам помешать, никто — даже твои инквизиторы!»

«Какие еще инквизиторы? — ошарашенно спросил я. — Ты что, бредишь?»

Тут он устало умолк и бросил:

«Ладно, хватит на сегодня. А то я вижу, ты сидишь и думаешь, что я — шизофреник, по которому давно уже плачет дурдом. И поэтому не веришь ни единому моему слову. Давай сделаем так... Сейчас мы с тобой разойдемся, и ты подумаешь над тем, что я тебе сказал. И найдешь свое условие. А потом позвонишь мне. — Несколько секунд он словно колебался, стоит ли продолжать, потом добавил: — Если захочешь. Вот мой номер телефона» — и, достав из бумажника мелкую купюру, прямо на ней написал ряд цифр.

«Если захочешь, — повторил я недоверчиво. — А если не захочу?»

Антон выдержал мой прямой взгляд. И вообще, за время нашего разговора он сильно изменился. Теперь это был уже не тот чудак, который ползал на коленях и целовал мои ноги в вестибюле метро. Теперь он разговаривал со мной на равных и даже с легким снисхождением.

«Тогда я сам тебя найду, — сказал он. — Теперь-то ты от меня никуда не скроешься!»...

Я встал и принялся кружить по комнате.

Бросил взгляд на часы.

Почти полночь. Без пяти минут двенадцать.

В голове никак не укладывалось то, что произошло со мной за последние сутки.

Еще вчера я был одним из тех, кто охотится за человеком, способным одним волевым усилием сотворить любое чудо.

А выходит, этим человеком являюсь я сам. И это я, будучи шестилетним пацаном, отменил смерть для человечества. Ценой смерти обычной бродячей кошки.

Теперь понятно, каким образом я угодил в Круговерть. Убив Курнявко, я выразил пожелание уйти из этого мира — и оно исполнилось. Я мучился, пытаясь остановить нескончаемую карусель жизней-однодневок, не подозревая, что для этого мне нужно убить кого-то — кошку, собаку или человека. И ведь поводов было достаточно — та сила, которая вела меня по Круговерти, словно нарочно подсовывала мне их, а я держался до последнего. И только когда я собственноручно помог уйти на тот свет безнадежно больной матери, я сумел реализовать свое желание вернуться в исходный вариант своей жизни...

Что ж, если я действительно Всемогущий, то мне досталось самое жестокое условие.

Исполнится все, что я пожелаю, но при условии, что перед этим я лишу кого-то жизни. Видимо, для того сверхсущества, которое триллионы лет назад рассыпалось мириадой мельчайших частиц, чтобы создать из себя мир, все равно, кто будет моей жертвой.

Может, именно так у древних племен зародилась традиция приносить в жертву богам животных и своих сородичей? Наверное, уже тогда были Всемогущие, а, в отличие от нас, первобытные люди не были связаны предрассудками и моральными запретами...

Ну и что мне теперь делать?

Послать этого безумца, истязающего себя ради Истины, ко всем чертям и рассказать обо всем Гаршину или Ивлиеву? Предложить им себя в качестве объекта для исследований, чтобы они установили, тот ли я, кем себя считаю? Пусть найдут какого-нибудь мерзкого типа, по которому давно уже плачет веревка, чтобы я собственноручно прикончил его и отменил свое детское пожелание?

А не лучше ли провести такую проверку самому?

Например, выйти сейчас на улицу с ножом и хладнокровно зарезать первого случайного прохожего, который мне встретится.

Может, мирозданию такие крупные жертвы ни к чему? Уж если тогда, в детстве, оно удовлетворилось кошкой, то, возможно, сейчас хватит и таракана, которых в моей кухне образовалось в последнее время великое множество?

И тут мне вдруг стало смешно.

Я представил, как всю ночь гоняюсь за тараканами, загадывая те или иные желания.

И тогда я снял трубку и позвонил Антону.

Как я и думал, он еще не спал.

Он ни о чем не стал расспрашивать меня, и я понял — он уже все знает.

Он сказал лишь:

— Приезжай ко мне. Прямо сейчас.

И назвал свой адрес.

— Куда торопиться? — спросил я. — Давай лучше встретимся завтра.

— Завтра будет уже поздно, — сказал он напряженным голосом.

— Почему?

— Потому что на рассвете Ярослава не будет в живых! — крикнул он в трубку так, что у меня зазвенело в ушах. — Ты понимаешь, что это значит? Понимаешь?!

— Да, — сказал я. — Понимаю. И не ори так — оглушишь. Сейчас выезжаю.

На часах было уже ровно двенадцать. Ноль часов ноль минут.

Подходящее время для начала новой эры, подумал я.

* * *

Антон жил в двухкомнатной квартире типа «хрущевки» в старом пятиэтажном доме в Марьиной Роще.

Я ожидал увидеть тут беспорядок, голые стены с развешанными атрибутами мазохистов — плетками, шипастыми наручниками и прочими пыточными орудиями, но квартира Антона оказалась, к моему удивлению, вполне приличной и даже довольно чисто убранной.

Единственное, что нарушало порядок — груда разномастных глянцевых журнальчиков, которая валялась прямо в углу большой комнаты.

— Что это? — спросил я у Антона, поднимая один из журналов и пытаясь его перелистать. — Увлекаешься дизайном интерьеров?