Прогнившие насквозь. Тела и незаконные дела в главном морге Великобритании

После того как я предал огласке схему получения дополнительных денег работниками морга, у меня осталось довольно мало друзей, и по поводу моей добропорядочности стали ходить сплетни.

Впервые об этом добавленном вопросе я узнал, когда усаживался ужинать у себя дома. Услышав яростный стук в дверь, я подошел ее открыть.

На пороге был Тревор, заведующий другим лондонским моргом.

– Какого хрена ты натворил, Эверетт? – завопил он.

– О чем ты вообще? – с искренним недоумением спросил я, неохотно пуская этого обычно уравновешенного человека в свой дом.

– Ты разворошил гребаное осиное гнездо! Из-за тебя совет положил конец всем выплатам от ритуальных агентов и судмедэкспертов. Из-за тебя я потерял четверть своей зарплаты!

– Но я не понимаю, – сказал я, – это не имеет ко мне никакого отношения, если совет решил…

– То есть ты хочешь сказать, что этот опросник, на котором стоит твое имя, составил не ты?

Предприняв безуспешные попытки успокоить Тревора, на следующий день я все проверил и увидел вопрос, добавленный советом.

– Господи Иисусе!

И действительно, вскоре мне начало казаться, что меня готовы распять.

Те немногочисленные друзья, которые были у меня среди коллег, сразу же разорвали со мной отношения, осознав, что из-за меня (каким бы ошибочным это понимание ни было) лишились четверти своих доходов. Я получал письма с угрозами, а по поводу моей добропорядочности стали ходить сплетни.

Настоящий сокрушительный удар был нанесен мне несколько недель спустя вместе с приходом налогового инспектора. Финансовое управление решило провести расследование по всем моргам в стране, и стали проверяться все неучтенные деньги, полученные нами с момента назначения на должность. Это коснулось сотен санитаров, и всем пришлось выплатить тысячи долларов задолженности по налогам.

В профсоюзе меня стали презирать, так что пришлось из него выйти. Мне не к кому было обратиться за поддержкой. Вплоть до этого момента мы все были большой семьей, в тяжелые времена приходили друг к другу на выручку. Теперь же, уличив вора и вскрыв коррупцию, я лишился всего. Очевидным решением было отказаться и от занимаемой должности, однако уход из морга был для меня чем-то немыслимым. Всю жизнь я мечтал здесь работать и теперь был заведующим, находясь в морге двадцать четыре часа в сутки, – это была моя жизнь, и отказ от нее казался мне равносильным смерти. Я решил, что продолжу работать, и если мне придется делать это в изоляции, так тому и быть.

По крайней мере, у меня был один друг в лице Салли – молодой ассистентки, которая отважно выступила в роли свидетеля преступного поведения Джорджа. А так как мне как можно скорее требовалось назначить кого-то на замену Джорджу и Эрику, я решил обратиться к Пэту, своему старому приятелю и помощнику из больницы святой Марии. Оказалось, что он работает в доме престарелых. Я объяснил неприятную ситуацию, в которую попал, и во что он ввязывается, но, к моей несказанной радости, Пэт согласился помочь. Истории про коррупцию его нисколько не удивили. Мы оба были свидетелями относительно небольших краж в больнице святой Марии. Заведующий моргом, работавший там до меня, был уволен из-за того, что обворовал тело, а одного из моих помощников обвинили в краже часов. Из-за отсутствия улик доказать ничего было нельзя, так что его просто перевели в регистратуру.

– Мне не помешает немного встряхнуться! – воскликнул Пэт, и на следующей неделе он прибыл в Саутуарк. Таким образом, заручившись поддержкой Салли и Пэта, я решил во что бы то ни стало привести морг Саутуарка в порядок.

09. Вопросы без ответа

Июль 1984 года

Такси подъехало к Центральному уголовному суду Лондона, я достал свой пропуск, быстро минул шумную толпу телевизионных и газетных журналистов под палящим солнцем и зашел через главный вход. Пройдя мимо поста охраны, преодолел два узких коридора и вошел в зал суда номер один.

Подобно моргу Саутуарка, помещения Центрального суда отчаянно нуждались в ремонте: залы были ужасно тесными и душными, и с наступлением жаркой погоды судебные процессы превращались в испытание на выносливость, особенно для облаченных в парики судей и королевских адвокатов.