Prognosis bona (СИ)

- Если бы мой бывший так сделал, то полиция уже оккупировала бы мою квартиру. Он только в тюрьму сел, - объяснила она на ответный удивленный взгляд Габриэля. – Не всем юристы-ботаники, такие дела. Но, в конце концов, может он и забыл, что ты здесь работаешь. Знаешь, люди вообще не обязаны помнить о других людях все до последнего. Может устроился, узнал место, подумал, что теперь точно неловко будет пойти поздороваться, мало ли, что ты там себе придумаешь. Ты, кстати, именно это и сделал. Придумал себе черт знает что.

- Может, это я и придумал, но не просто же так, ты бы тоже засомневалась! – возразил ей Габриэль, чертя что-то непонятное на листочке от скуки. Он подпер щеку рукой и думал о том, что если Винчестер вернулся сюда просить его вернуться. Он уже представлял себе такого юриста с букетом цветов, которые Габриэль бы с радостью выкинул в окно – не баба же, когда Джо словно бы прочла его мысли:

- А знаешь, ты ведь этого хочешь, иначе бы даже не подумал. Мне хоть не ври, как будто я вас тут ночью тогда не ловила, - и хотя она кривила душой – не заставала никогда в процессе – но смысл Габриэлю был понятен. И все же это был не тот момент, когда он был готов себе в этом признаться. – Короче, всем нравится, когда их любят, как в романах, только без сахара, но можно с соплями. Так прикольнее. Начинаешь думать, что особенный.

- Да никогда я так не думал. Но не могу же я вечно с братом жить, я им здорово мешаю, а никаких особенных страстных романов я что-то не наблюдаю в своей жизни, - Габриэль не смог посмотреть на Джо, не вынес бы ее усмешки. Она была понятливее Анны, но оттого еще хуже в восприятии. – Знаешь, Анна хочет вернуться. В смысле, переехать сюда обратно.

- У тебя еще вакантного брата нигде не завалялось? – с тоской пробормотала Джо, разглядывая коротко остриженные ногти. – Вот вроде бы думаешь, молодая еще, двадцать пять всего, - Габриэль не стал ей говорить, что считал ее гораздо взрослее, ведь женщины за такое в любом возрасте убить готовы, - а уже охота и в квартиру фигни из икеи накупить, и вообще от соседки-идиотки съехать, и носки в рот кому-то сувать, чтобы не разбрасывал. Против инстинктов не попрешь.

- Я не собираюсь поддерживать такой бабский разговор! – фыркнул Габриэль. Он вспоминал, как давным-давно ночью они пробирались по отделению, чтобы попасть на крышу. Сейчас бы он этого ни за что не сделал, мало ли, пневманию бы пациент схватил, а ему отвечай, и от этого было грустно. – Я бы, может, и согласился, если бы он предложил. Но не предложит ведь, я сам себе все придумал, - и он не видел, как Джо удивленно воззрилась на его затылок. – Вечером колешь ты, видеть эти жопы больше не могу…

***

Габриэль моргнул. Но нет, ничего из окружающего мира не вздумало исчезать, а болезненный щипок не привел его в чувство. Он стоял перед процедурным столом, набирая лекарства для вечерных капельниц, строго следя за выписанными назначениями – не доверяли здесь планшетам и прочей фигне, лучше карандаш и стерка – потом на минуту вышел, до сестринской дойти и уточнить, проверяли ли они назначения одного из пациентов, а когда вернулся, обнаружил это. И, что самое отвратительное, у него рука не повернулась бы это выкинуть, потому что это были не мертвые срезанные цветы, а живой и вполне себе красивый. Он просто стоял в плетеной маленькой кадке, не виноватый в том, что его выбрали посредником. Тут вроде бы и не баба, ведь не розы подарили, но и как-то странно получить такой цветок, хотя только Люцифер, болтливая зараза, знал, что зелень и цветы в своей комнате Габриэль любит и инстинктивно знает, что цветам нужно, чтобы и дальше расти и радовать глаз.

- Пойдем со мной, - взял он за руку Джо, привеля ее с поста в процедурный кабинет. – Ты это видишь? – произнес он, тыкая в плетеную кадку. – Оно здесь есть?

- Да, - сдерживая смех, ответила Джо. – Скажи спасибо, что не конфеты, котенок или розы. Тогда было бы не отвертеться, потому что я ни разу не умею держать такие секреты. А это даже мило. Ты любишь цветы в горшках? Это твоя нежная женская сторона? Я читала, что у геев обязательно есть какая-нибудь женская…

- Я ведь и уколоть могу, - несколько обиженно пробормотал Габриэль, беря подарок в руки. Он был, конечно, без подписи, так что нельзя было подумать на Винчестера (а если бы и подумал, то тут же поколотил себя мысленно за то, что хочет этого, раз думает). – Я ведь даже не знаю, чьих это рук дело, а на отделении сейчас никто ж не ходит. Как знал, гад.