Прогноз погоды для двоих

Идея: запереть Т. и С. где-нибудь во время снежной бури. Вынужденная близость и красота матушки-природы заставят их воссоединиться.

Наши разочарованно стонут: победить команду Лорен Нгуен опять не удалось. Впрочем, я не вполне уверена, потому что все мое внимание приковано к словам на смартфоне, да и те расплываются перед глазами. Спотыкаясь, отступаю от стола, от сладостей, от веселых коллег, от всего того, в чем Ливни раньше никогда не участвовали.

Слишком шумно. Слишком больно.

Я зажмуриваюсь, пытаясь выровнять дыхание.

Нет-нет-нет-нет!.. У них только все наладилось! Только они стали счастливы!.. Если она узнает, что мы сделали…

Раньше я никогда не задумывалась о последствиях, а теперь эти мысли преследуют меня, пока я, задыхаясь от ужаса, бегу прочь из комнаты.

Открыв глаза, понимаю, что прислонилась к стене рядом с кухней под фотографией тридцатилетней Торренс, которой вручают премию за лучшие репортажи о погоде от Американского метеорологического общества. Сотни раз проходила тут и мечтала, как однажды сама буду номинироваться на эту премию. Похоже, одним кликом я навсегда лишила себя такой возможности.

Торренс, наставница, которую я всегда так хотела впечатлить, последовала сюда за мной, и никогда еще я не чувствовала себя таким ничтожеством в ее присутствии.

– Это… это совсем не то, о чем вы подумали… – запинаясь, лепечу я. – «Т.» и «С.» – это… – Я умолкаю, не в силах ничего придумать.

Торренс, в огненно-оранжевом платье, стоит, скрестив руки на груди.

– И это все, что ты можешь сказать? Каждый день импровизируешь перед многотысячной аудиторией – и вот максимум, на который ты способна? – Она протягивает руку, и я осознаю, что до сих пор сжимаю ее. – Зайди ко мне в кабинет. И захвати с собой Рассела.

Слушая, как стихает вдали стук ее каблуков, я пытаюсь успокоиться – глубоко вдыхаю и судорожно выдыхаю, положив руку на грудь, чтобы унять отчаянно бьющееся сердце. Наверняка все можно исправить – потому что принимать последствия я не готова.

Рассел играет в настольный хоккей с коллегами из спортивного отдела.

– Расс… – окликаю я дрожащим голосом и трогаю его за плечо. Сейчас самое время для моего коронного номера – притвориться, что все отлично, когда мир катится в тартарары.

Рассел широко улыбается, и я испытываю мимолетное раздражение – не видит разве, что улыбка фальшивая?

– Хочешь поиграть?

– Нет. Нас… вызывает Торренс.

– Да?

Воротник его блейзера помят – утром пыталась разгладить, однако ткань оказалась упрямой. Мысли об этом почему-то успокаивают.

– Расс… – Я беру его за руку и отвожу подальше от коллег, которые, к счастью, увлечены игрой и не замечают моего волнения. – Она знает.

Рассел бледнеет.

– Вот же черт!.. – Он бросает взгляд на ее кабинет, представляя, очевидно, какая кара нас ждет. – Но как?..

Не в силах ответить, я смотрю прямо перед собой и так тереблю подвеску с молнией, что она чудом не отрывается. Никто из коллег даже не догадывается о происходящем, хотя все написано у меня на лице: «ПРЕДАЛА ДОВЕРИЕ НАЧАЛЬНИЦЫ! ХУДШАЯ ПОДОПЕЧНАЯ В ИСТОРИИ! ОПОЗОРЕННЫЙ МЕТЕОРОЛОГ ИЩЕТ НОВУЮ РАБОТУ!»

В кабинете уже ждет Сет, прислонившись к стеллажу с книгами о метеорологии, зажатыми с обеих сторон кашпо с суккулентами.

Торренс указывает нам на два стула напротив себя.

– Садитесь. И будьте добры объясниться.

Я благодарна, что Рассел начинает первым.

– Изначально это была моя идея, – уверенно говорит он. – Мы были подавлены тем, что случилось на корпоративе, и я пошутил, что нам стоит попытаться вас помирить. Всерьез мы начали это обсуждать только через несколько дней.

– Вы тогда уже общались? Не видела, чтобы вы проводили много времени вместе, – замечает Торренс.

– Могли перекинуться парой слов, однако до корпоратива толком не разговаривали, – дрожащим голосом признаюсь я. – Мы подружились из-за вас с Сетом. Потому что вы были так заняты друг другом, что на КСИ стало очень неприятно работать.

Это объективный факт, однако собственные слова все равно кажутся мне эгоистичной ерундой. Начиналось все действительно с желания улучшить атмосферу на работе, но тогда мы еще плохо знали чету Ливни, а с тех пор Торренс стала мне особенно дорога, и я не желаю лишиться того доверия, которое между нами возникло. Может, если мне удастся объяснить, она поймет?.. Дело не только в дружбе: она стала для меня чем-то вроде второй матери – возможно, еще до того, как я пришла на эту работу. Когда моя собственная мать была не в себе, именно передачи Торренс помогали мне держаться. Устроившись на работу на КСИ, я мечтала и до сих пор мечтаю добиться ее признания. А больше всего хочу, чтобы она была счастлива.