Программист в Сикстинской Капелле (СИ)

Что ни говори, но самыми красивыми в этом спектакле были, конечно же, премьер и примадонна — Стефано и Степанида, Дезире и Аврора. Во втором действии они были в костюмах, стилизованных под пастушеские — с непременной овечьей шкурой поверх непосредственно сценического одеяния, а в третьем, на свадебном балу — в роскошных, золотистых, с целым букетом перьев на голове. Да, в отличие от других героев, они на протяжении всего спектакля трижды меняли костюмы, что само по себе было довольно трудоёмкой процедурой, в связи с чем антракты мы увеличили до получаса, а чтобы зрители не скучали, во время антрактов им подавался чай с пирожными.

Вскоре вся семья Фосфориных, тех, что не участвовали в спектакле, собралась в зале, расположившись на креслах и диванах. Чуть позже явилось семейство Сурьминых, которых, как ближайших соседей по дачному участку, пригласили на спектакль. Пётр Иванович и Софья Васильевна заняли места в первом ряду, и по их лицам я понял, что они не менее нас ждут этого волшебного действа. Впрочем, все присутствующие были настроены положительно, исключение составляли только Ирина Фёдоровна и мать Николая Сурьмина, имя которой я забыл. Они сидели в креслах с кислой миной и ворчали. Но я решил не обращать на это внимания, чтобы не портить себе настроение перед выходом на сцену.

Настал час «икс». Заиграла увертюра в исполнении струнного ансамбля, флейты и клавесина, и на сцену чинными рядами вышли придворные — артисты крепостного балета, а после них, под торжественный марш прошествовали Король и Королева Этолии, которых исполняли «старый огурец» мсье Камбер и княжна Ефросинья. Поприветствовав жестом публику, сказочные правители заняли свои троны. Затем заиграла нежная мелодия флейты, и несколько девушек из балета вынесли на сцену колыбель с новорождённой Авророй. К сожалению, Наталья Марковна, в связи со своим плохим поведением, была снята с этой главной роли, и её место заняла… тряпичная кукла. Но, может быть, это и к лучшему, никто не испортит спектакль ужасным криком.

Близился выход трёх фей. Я с невероятным волнением ждал этого номера, очень переживал за любимую супругу и искренне желал ей удачи, наплевав на свой внешний вид и думая теперь только о ней. О, моя муза, моя любовь, ты непременно должна сразить всех присутствующих наповал своим талантом оперной певицы. Надо сказать, моё волнение было оправданным: Доменика в тот день была не в голосе в связи с приближающимся «неприятным периодом». Но, как всегда, проявив свои наилучшие качества, любимая справилась с задачей на все сто процентов и сорвала овации в свой адрес.

После торжественной каватины Флоры, в темпе Andante, следовала каватина Фауны в темпе Allegro. У юной княжны было очень приятное, подвижное меццо-сопрано, и это в неполные семнадцать лет! Словом, я был невероятно восхищён талантом одной из своих дальних родственников и испытывал гордость за музыкальные способности Фосфориных.

После Фауны якобы планировался выход Серены, но не тут-то было! Слышится барабанная дробь, свечи на сцене гаснут, и в зелёном облаке пыли на сцену выезжает… разрешите представиться, его светлость, князь Александр Фосфорин, в платье злой феи Малефисенты, в колеснице, запряжённой крысами в исполнении князей Даниила и Гавриила Петровичей. Увидев своего якобы младшего внука в жутком гриме и женском платье, Ирина Фёдоровна, поджав тонкие губки, демонстративно покинула помещение, позвав за собой и вредную старуху-графиню. Но вот остальные от смеха чуть не лопнули, шквал аплодисментов не давал сосредоточиться. Но самый кошмар был, когда братья с силой рванули поводья, и Малефисента вывалилась из кареты. Но нет, ничего. Я доиграю этот маразм до конца!

Выбравшись из кареты ползком, запутавшись в юбках и скрипя зубами от злости, я всё же нашёл в себе силы подняться и исполнить свою супер-сложную арию. Оркестр заиграл зловещую симфонию, и я, применив всю злость, на которую меня сподвиг этот злосчастный образ, спел от начала и до конца свою партию, а затем исполнив невообразимый танец, чуть не сдохнув в конце от перенапряжения.

Что было дальше — я уже не знал, так как до середины второго действия просто валялся за кулисами без сознания. Я не мог понять, с чем это было связано — с дурной энергетикой Малефисенты или же с чем-то другим, но факт один: мне было необъяснимо плохо. Впрочем, я вскоре про это состояние забыл, когда за мной явилась Доменика — не только актриса, но и главный режиссёр этой постановки и нежно уговорила меня выйти на сцену. Я вышел. Во втором и в третьем действии. А после — просто потерял сознание в гримёрке.

Очнулся только тогда, когда меня своими нежными прикосновениями и поцелуями разбудила Доменика, чтобы позвать на поклон. Я не посмел отказать супруге и вышел — с нею за руку, бросая страстные взгляды на неё и вызывая тем самым неоднозначную реакцию у зрителей, которые видели лишь двух фей — добрую и злую, которые, по всей видимости, неравнодушны друг к другу.