Программист в Сикстинской Капелле

Тот самый мсье Кьюкамбер, «старый огурец», преподавал в поместье не только язык, но и танец, причём на достаточно высоком уровне, поскольку вчера после чаепития в «зале для музицирования» нам представили несколько потрясающих танцевальных номеров в исполнении Насти, Даши и Наташи Фосфориных. Аккомпанировал же им Павел Иванович, который гораздо лучше владел игрой на клавесине, чем его старший брат.

— Вовсе не собираюсь обучаться никаким танцам, — возмутился я. — С меня хватило того пластического номера Филомелы, за который мне до сих пор стыдно. Где это видано, чтобы нормальный парень выделывал всякие там «па-де-де»?

— Какой же ты дурак! — вздохнула Доменика. — Тебе в голову не приходит, что раз ты аристократ, то вынужден будешь посещать придворные балы? Помнишь, что сказал дон Паоло? Тех, кто не выходит к танцу, наказывают, причём весьма жестоко. Я не хочу, чтобы ты напился и умер!

Как выяснилось, Пётр Иванович зачем-то пересказал Доменике историю брата, на итальянском. Видимо для того, чтобы подготовить её к предстоящему посещению придворных ассамблей, напоминавших, скорее, дурдом.

— Не беспокойся. Может, меня ещё никуда не возьмут. А этот француз пусть сам русский выучит, — огрызнулся я. — Столько лет в России, и никакого уважения. Кстати, и тебе бы не помешало. Почему не хочешь выучить язык своего будущего мужа?

— Он слишком сложный, — объяснила Доменика. — Сложнее греческого. И потом, я не могу учить язык самостоятельно, мне нужен учитель.

— Так в чём проблема? Если бы ты попросила, я давно бы стал для тебя таковым, — воскликнул я и, в порыве эмоций, приобнял Доменику за талию, что теперь было сделать затруднительно из-за пышного кринолина её платья.

Да, Доменика теперь одевалась исключительно в платья: роскошные, расшитые золотыми нитками и жемчугом, надевая под них только чулки и юбки. Она и выглядела в этих платьях великолепно. Только вот обнимать неудобно.

— Алессандро! — зашипела на меня Доменика, отодвинув от себя.

Оторвав взгляд от возлюбленной, я воззрился вдаль коридора и увидел там грозную Ирину Фёдоровну. «Бабуля» при виде обнимающейся пары лишь закатила глаза и молча прошествовала мимо нас, хотя мы с ней очень вежливо поздоровались. По всей видимости, мы ей не понравились — как вместе, так и по отдельности. Но ничего, прорвёмся.

Надо сказать, Доменике в плане преподавания предстояла двойная нагрузка, поскольку образовались две учебные группы, которые невозможно совместить в одну: первая была немногочисленной и состояла из тех, кто говорил по-итальянски и не знал французского. Собственно, это были я, Стефано, подозрительная Мария Николаевна и Паолина, которая, несмотря на своё непоколебимое желание уйти в монастырь, всё ещё занималась музыкой. В монастыре, по словам Петра Ивановича, большого любителя женского вокала, был великолепный хор, так что Паолина бы весьма гармонично в него вписалась со своим красивым меццо-сопрано холодного тембра, увы, безнадёжно потерянным для мира оперы.

Вторая же группа состояла из тех, кто не говорил по-итальянски, но знал французский и не имел подготовки в области музыки. Однако я и не предполагал, что она окажется настолько многочисленной. Войдя в зал, я чуть не присвистнул: похоже, князь собрал в одном зале всю родню и даже прислугу, у кого нашлись хоть какие-то способности к музыке. Надо сказать, проявление такого вопиющего, несвойственного тем временам социал-демократизма, было связано вовсе не с прогрессивными взглядами князя, а с желанием создать за минимальное время полноценную оперную труппу, а здесь уже, как на войне — все средства хороши. Танцевальный ансамбль, состоявший из шведских, ижорских и финских девушек и крепостных ребят у них уже был в наличии, теперь дело стало за певцами и музыкантами.

Студенты — парни и девушки в возрасте от шести до двадцати пяти лет — чинно сидели хаотичными рядами в креслах и с интересом разглядывали нас, словно мы какие-нибудь пришельцы из космоса. Для них и правда было необычным увидеть в качестве будущего учителя не ворчливого старого деда, а молодую красивую женщину в изящном светло-зелёном платье, со стопкой нот в руках и приятной улыбкой на лице. В самом деле, моя Доменика среди пухленьких и невысоких дам эпохи барокко казалась монументальной античной статуей Афины: высокий по тем меркам рост, изящная, но крепкая фигура, римский профиль, всё это выглядело необычно на фоне остальных и, в то же время, не делало её похожей на парня, в отличие от той же Марии Николаевны. Неудивительно, что князь так запал на мою любимую. Но ничего. Я не позволю ему злоупотреблять своими полномочиями.

— Поприветствуйте многоуважаемую маэстро, дети мои! — раздался из дверей торжественный возглас Петра Ивановича.

Все, как по команде, поднялись с бархатных кресел и диванов, изобразив изящные поклоны и реверансы. Мы же с Доменикой также последовали их примеру, поприветствовав необычную аудиторию.