Программист в Сикстинской Капелле

Как-то раз, поздно вечером, когда «прогремел отбой», и все уже разошлись по спальням, Пётр Иванович вдруг ни с того ни с сего вызвал нас с Доменикой к себе в кабинет, чтобы… посоветоваться насчёт организационных вопросов свадебного мероприятия. Судя по несколько приподнятому настроению и явному запаху перегара, царящему в комнате, князь был немного навеселе и, наверное, именно поэтому в столь позднее время вознамерился обсудить столь важные вещи. Что ж, раз есть задача, надо решать, неважно, в каком состоянии начальство. Но если я ничего путного по этому поводу сказать не мог, разве что составить алгоритм выхода артистов на сцену, то Доменика на редкость быстро разработала культурно-развлекательную программу и даже прописала балетные и оперные номера, обсуждая со мной и Петром Ивановичем детали праздничного концерта. Оказалось, её и других ребят этому учили в Консерватории, стремясь сделать универсальными специалистами в театральной области.

Так, в качестве приветствия для гостей, она предложила устроить выход четырёх стихий: огня в образе золотого грифона, земли в виде бронзовой ящерицы, а также орла, олицетворяющего воздух, и серебряного тритона, как аллегорию воды — набор костюмов и масок в гримёрке домашнего театра был довольно скудным, и пришлось удовольствоваться тем, что есть. Да уж, почти символы факультетов Хогвартса! Хорошо ещё, что она пока не читала эту книгу, иначе не миновать бы нам оперы о юном волшебнике. (На самом деле, если быть честным, то я в глубине души нет-нет, а мечтал о том, чтобы когда-нибудь исполнить на оперной сцене партию Гарри Поттера, воспаряющего над сценой на метле).

По решению Петра Ивановича орла и грифона должны будут исполнять его «старшие лодыри-сыновья, которым всё равно заняться нечем», а ящерицу и тритона — Саша и Ваня, которые неплохо были обучены танцу и сценическому движению. Ясное дело, нашим Бивису и Баттхэду такая идея не придётся по вкусу, но у них, впрочем, как и у всех нас, не было выбора.

Далее, по замыслу князя, в позолоченной ладье на сцену выплывают виновники торжества в образе Амура и Психеи — символов любви и вдохновения. После чего появляются девушки из балета в образе вакханок и осыпают влюблённых лепестками цветов. Правда, цветы на тот момент были только сушёные, которые я с детства искренне ненавидел, но это не имело значения. Я решил проявить инициативу и предложил Доменике исполнить в этом номере любовный дуэт, но она отказалась, объясняя тем, что в конце октября будет очень холодно, и мы просто-напросто потеряем голоса, если будем петь на улице. Я был вынужден согласиться.

Завершали торжественное приветствие выход Петра Ивановича с флагами в руках, символизирующий единение России и Европы, и грандиозный фейерверк на заднем плане. На этом первая часть мероприятия заканчивалась, после чего следовали танцы в большой бальной зале и свадебный банкет в примыкающей к ней банкетной зале.

В самый разгар обсуждения танцевальной программы и имеющихся на данный момент музыкантов, которых в любом случае придётся приглашать из столицы, в кабинет, предварительно постучавшись, влетела, шурша юбками, Ефросинья Ивановна, а вслед за ней — как всегда перепуганный Марио Дури, шептавший: «Росинелла, может, не надо?» Ефросинья прямо в нашем присутствии бросилась перед старшим братом на колени и, сжав руки в замочек, умоляюще воззрилась на него:

— Свет мой, брат Петрушенька, не вели погибнуть, вели слово молвить. Уповая на твоё милосердие, прошу, благослови нас с Марьюшком. Обещаем любить друг друга в горе и радости.

Что?! Меня тут просто током прошибло, а ещё говорили, что в восемнадцатом веке было плохо с электричеством! Княжна просит у своего брата… руки неаполитанского сопраниста? Кажется, мир, в отдельно взятом поместье, сошёл с ума.

Взглянув сначала на вжавшегося в стенку Марио, а затем переведя взгляд на Петра Ивановича, который пребывал в явном недоумении, я подумал, что сейчас последний точно прикончит первого. Но ничего такого не случилось. Вместо этого вдруг ни с того ни с сего раздался грубый смех князя, который не прекращался несколько секунд.

— Ха-ха-ха-ха! Добро тебе, Ефросиньюшка. Забирай свою «утеху любовную»! В один день обе свадьбы сыграем.

Надо сказать, я тоже с некоторым злорадством разделил мнение Петра Ивановича, про себя отметив, что меншиковский подарок всё-таки нашёл своё применение. Осталось только выяснить, что сподвигло княжну и сопраниста на столь скоропалительное заявление. Вроде бы, здесь не имел место экстренный брак в связи с беременностью будущей супруги, поскольку я сам видел шов у Марио и слышал от очаровательных сплетниц о том, что Ефросинья якобы мужчин на дух не переносит. Но тогда что? И почему? Все эти вопросы не давали мне покоя наряду с теми, что касались чертежей. Поэтому в один прекрасный момент я решил всё-таки припереть к стенке этого неаполитанского афериста. После репетиции оперы я остановил его за локоть в коридоре.