Прогрессор

— Все свое свободное время в поездках, объект проводил по одному маршруту: в свободное время он посещал торговый центр «Кастилия» на улице Прадо, затем выпивал чашечку кофе в маленьком кафе на улице Сервантес, и оба раза посещалДом-музей Лопе де Вега, все на той же улице Сервантес. В обеих поездках он останавливался в отеле «Винчи Сохо» на улице Леон. Это в трех кварталах от кафе «Дон Педро», где он пьет кофе и в пяти кварталах от дома — музея Вега.

Пайпс замолчал, ожидая вопросов. Вопросов не было, все это было кратко написано в плане, что лежал перед каждым из присутствующих. Не дождавшись ответов, начальник Службы Секретных операций ЦРУ вздохнул понимая, что придется пересказывать всю операцию.

— Именно эта последовательность и облегчила нам задачу: усыпить объект, подмешав в кофе препарат, вызывающий моментальную отключку. Средство в кофе подмешает один из наших агентов, чьего имени нет в докладе, и я его называть не буду. Это нелегал, и мы потратили двенадцать лет, встраивая его в модель испанской жизни.

— И не надо называть, вы говорите без имен, — одобрил Каллиган.

— Как только объект потеряет сознание, к нему подъедет машина Servicios de Emergencias Médicas (скорая помощь). Это наша машина, подготовленная нашими специалистами, с нашими людьми. Объект повезут в госпиталь, для тех, кто оказался свидетелем этой истории, а на самом деле его доставят в Байону, где в этот момент «повредит» руку наш агент из команды Пинчера. Таким образом, появление медицинского автомобиля в порту Байоны будет иметь логическое объяснение. Дальше объект погрузят в трюм, Пинчера знают все, его яхту тщательно досматривать не будут. Яхта покинет Байону и направится к Бермудам, где ее встретит наш военный эсминец. Это вкратце, есть некоторые детали, опущенные мной, из-за секретности операции.

Несколько минут все молчали, и снова тишину нарушил руководитель научно-технического директора Роберт Канвайс:

— Майкл, ты сказал, что оба раза объект был под наблюдением КГБ. Как планируете избавиться от «наружки»?

Пайпс улыбнулся, между ним и задавшим вопрос, всегда существовала скрытая неприязнь. Канвайс считал, что без его шпионских штучек, любая операция обречена на провал. Сам Пайпс был выходцем старой школы, где ум, логика и находчивость ценились выше технических достижений.

— Объект пьет кофе по дороге в музей Лопе де Вега и обратно. Когда объект, попив кофе войдет в музей, там будет находиться его двойник. У меня есть человек такого же роста и комплекции. У нас будет время его загримировать и нарядить со стопроцентным сходством. Спустя пять минут, как объект войдет в музей, оттуда выйдет наш человек, как две капли похожий на физика. Он проследует обратным маршрутом, выпьет чашечку кофе и пешком пойдет в отель. В отель «наружка» не входит, по-крайней мере не входила в предыдущие два раза. К агенту КГБ подъезжает машина и он оба раза уезжал в посольство. Таким образом, мы даже поведем следствие по ложному следу: ведь для всех, физик «возвратится» в отель. Мой человек войдет в лифт, там нет камер, и переоденется. Выйдет из отеля через черный ход, откуда выносят белье для стирки. А в это время, реальный объект, вернется в кафе, где и выпьет свой злополучный кофе.

— А ваша машина с объектом, вдруг ее остановит полиция? — Канвайс явно хотел вывести из себя Пайпса.

— Исключено, — это уже вступился Каллиган, — эти европейцы такой шум поднимут, узнав, что «неотложка» была остановлена, что ни один полицейский не рискнет этого сделать. Единственная проблема, куда девать машину. Гнать ее обратно в Мадрид, лишнее внимание.

— Этот вопрос проработан, машина исчезнет, — коротко ответил Пайпс. Еще полтора часа продлилось совещание, где руководителю Службы секретных операций, задавали самые каверзные вопросы. Но Пайп предусмотрел все, абсолютно все: и возможное изменение маршрута объекта, и отсутствие камер наружного наблюдения в кафе. Диккинз слушал шефа и поражался его умению предусмотреть мелочи. Операцию они разрабатывали вместе и тогда ему казалось, что Пайпс слишком перестраховывается. Теперь, под градом вопросов коллег, Диккинз понимал, почему его шеф придавал большое значение даже совершенной мелочи.

Совещание подытожил Каллиган: