Прогулка

– Засветло вы до Кортшира не доберетесь, – сказала она. – Возьмите с собой еду. Вашего размера у меня одежды нет, но хорошенько накормить я вас смогу. – Она наполнила фарфоровые короба тушеной говядиной и вареньем, потом сняла у него с плеча рюкзак, сунула короба внутрь вместе с несколькими увесистыми ломтями хлеба и кусками сыра. Она положила еще и нож для сыра. И снова все уместилось. Когда она вернула ему рюкзак, на ощупь он казался почти пустым.

– Вы и вправду со мной не пойдете? – спросил он.

– Я же сказала, что помогу вам добраться до Кортшира, что и делаю. В этом я уверена.

– Где я? Ну скажите мне, прошу вас. Что со мной творится?

Она промолчала и вместо ответа поманила его к двери. Потом распахнула ее. Тропа уже ждала его.

– Скажите хоть, как вас зовут, – взмолился он.

– Миссис Блэкуэлл.

– А где мистер Блэкуэлл?

– Ушел, – ответила она, скорбно глядя на дорогу. – Он сошел с тропы. – Вот и все, что она нашлась сказать.

– Прямо неразбериха какая-то.

– Никогда не сходите с тропы, – обратилась она к нему.

– Это мне уже говорили.

– И совершенно правильно говорили.

– Кто же вы все-таки? Я вас знаю?

Она промолчала. Он вышел за дверь, пересек сад, дошагал до усыпанной листьями тропы и увидел, как миссис Блэкуэлл закрыла за собой дверь.

Глава шестая. Желтый свет

Настала ночь, и холод снова начал пробирать Бена до костей, даже кончики пальцев заныли. Казалось, теперь он мог бы передавать холод другим. Бен обхватил себя за плечи и вздрогнул, труся по тропе, которая, похоже, никогда никуда не сворачивала. Просто тянулась в ничто. Тропа представляла собой дыру, и чем дальше он шел, тем глубже падал, делая невозможной любую попытку хоть когда-нибудь выбраться отсюда. Он попытался согреться, думая о Терезе и детях, но все это отдавало каким-то горько-сладким привкусом его мимолетной связи с Энни, которую он никогда не сможет объяснить более-менее правдоподобно.

Собакомордые исчезли, но он продолжал ощущать их скрытую угрозу, похожую на стойкий запах. Угрозу недооценивали. Как-то раз, когда он возвращался из командировки, в аэропорту к нему начал приставать какой-то пассажир. Он обвинял Бена в том, что тот втерся в очередь впереди него, что было полным враньем. Дело едва не дошло до потасовки, прежде чем Бен уступил.

Когда он поднялся на борт самолета, тот мужчина сидел напротив него через проход. И весь полет таращился на Бена. Плотоядно пялился, словно Бен какая-то закуска. Бен четыре часа чувствовал угрозу. Когда они приземлились, мужчина следовал за ним по пятам в переходе-рукаве, по терминалу и всю дорогу к парковке. Был час ночи. В такое время парковка представляется идеальным местом преступления. Бен быстро шагал к своей машине, а мужчина не отставал – в облегающей черной рубашке и в очках агрессивного вида типа «мачо». Теперь они остались один на один, и Бен не выдержал:

– Какого хрена вам от меня нужно?

Мужчина резким ударом правой треснул Бена по лицу, отчего разошелся шрам.

– На, запомни, – прошипел мужчина и пошел прочь. Ему понадобился всего один удар, чтобы вселить в Бена непреходящую угрозу. После того случая, когда бы Бен ни парковался или ни ездил в аэропорт, он ощущал ее. Угроза может вот так на тебя подействовать. Угроза может поглотить тебя.

Солнце скрылось за деревьями, и холод овладел всем его существом, словно взяв в заложники и вытеснив все мысли об утехах в палатке и о жутком старухином огороде. Господи, как холодно-то. Где же город? Где же этот проклятый город?

Где-то вдалеке справа Бен заметил реющий над землей неяркий свет. Был он желтого цвета и явно искусственный, вроде фонаря на парковке. Похоже, там современная цивилизация, а не сказочная страна меннонитов, куда он явно забрел. Бен прибавил шагу, энергично работая руками, чтобы согреться, и надеясь, что тропа выведет его к свету.

Но дурацкая тропа все тянулась прямо, и он видел, как свет движется сбоку от него, а потом оказывается позади, словно луна, когда едешь ночью. Впереди простиралась лишь тьма.

Не сходи с тропы. Так говорилось в записке. То же самое сказала миссис Блэкуэлл. Его предупредили. Но теперь в этом желтом свете открылась цель, к которой он мог устремиться. Одна мысль о том, чтобы упустить такой шанс, просто убивала его. Зачем слушать эту старуху? Она же твердила тебе о волшебных семечках, во как! А город, о котором она распространялась, может, и вовсе не существует. Свет – вот все, что у него было. Он сошел с тропы и зашагал к нему, достав ломоть хлеба и отщипывая от него мелкие кусочки, помечал за собой дорогу, чтобы потом снова выйти на тропу, если понадобится. И примерно через каждые десять метров складывал камни в кучки.