Прогулка по висячему мостику

По чистой случайности попал он в элитную засекреченную часть, связанную с наисовременнейшими технологиями, где во всей красе раскрылись его яркие склонности к точным наукам. В университет он поступал с очень весомой рекомендацией. На вступительном экзамене по своей укоренившейся традиции успел сделать только половину заданий, но как всегда идеально, и получил свою заветную тройку, которой ему, учитывая льготу отслужившим в армии и рекомендацию, вполне хватило для поступления. В университете о его крайней медлительности слагали анекдоты, но его дипломная работа произвела такой фурор, что анекдоты переквалифицировались в легенды. Зная себя, писать он ее начал с первого курса, а на защите кто-то даже восторженно крикнул, что за такие открытия Нобелевскую премию дают. Нобелевскую премию ему, конечно же, не дали, а вот в аспирантуру зачислили без вопросов, несмотря на малопривлекательные оценки успеваемости, полученные за время учебы. В конце концов, какая разница, что человек успевает, если то, что он все же успел — гениально.

Своих детей Сергей иметь не может. Узнал он об этом на третьем курсе случайно, когда одна из соседок по общежитию заявила, что беременна от него. Скандал она устроила громче некуда. Серегу даже из университета чуть не выгнали, но вмешался отец Стаса, который тогда вес имел немалый. В общем, выгнать Серегу не выгнали, а вот обследование пройти все ж заставили. Вот тут и выяснилось, что он не может и никогда не сможет стать отцом.

С Сергеем Стас тоже разговаривал предельно прямо и откровенно. Вопреки ожиданиям тот пришел в восторг от предложения, притом в такой восторг, что Стас даже немного растерялся и начал освещать ему все самые негативные стороны своей затеи, на что Серега прочел ему целую лекцию на тему, почему все это просто замечательно. На момент мужского разговора у Наденьки уже родился сын от Стаса — Радный Владимир Станиславович, и вот-вот должна была появиться дочурка — Радная Светлана Станиславовна. Условия, что дети будут им, Стасом, официально признаны, будут носить его отчество и фамилию, будут с ним, как с отцом общаться, Серегу тоже не смутили.

Конечно, прежде чем эта странная семья обрела свой законченный вид, не обошлось без проблем и щекотливых моментов, но Радный умеет добиваться своего. В итоге, Серега занял хороший пост в одном из НИИ, Надя стала преподавать русский и литературу в педагогическом училище. Живут они действительно в любви и согласии и детей растят, как положено. Дети идею двух пап воспринимают с удовольствием, любя всех своих троих родителей с беззаветной детской преданностью.

Стас полностью обеспечивал их даже в черные свои времена. Надя отказывалась, но Стас, тем не менее, ежемесячно перечисляет детям официальные алименты. Их никому и в голову не приходит снимать со счета в банке, так как неофициальное содержание значительно превышает их. Несколько раз пытался воспротивиться чрезмерному материальному участию Серега, но Стас укротил пыл его мужского достоинства, объяснив, что, во-первых, он хочет, чтобы его дети ни в чем не нуждались. Во-вторых, он по гроб жизни обязан женщине, которая согласилась стать их матерью при таких нестандартных обстоятельствах. И, в-третьих, он в неоплатном долгу перед самим Серегой. Почему? Об этом он предложил ему самому догадаться. Серега даже пытаться не стал, и тогда Стас придумал для него персональный аргумент — бизнес обязан материально поддерживать науку! Серегу это мало убедило, но выхода у него все равно не было и пришлось сделать вид, что он согласен.

— Получается, Радный сам себе устанавливает законы, по которым живет?

— Да. Как и ты, — Генка улыбнулся Ире и добавил. — Как и я. Как и Женич.

— То есть по сути…

— Ирчик, — перебил ее Генка, — никто — ни ты, ни я, ни Женич — на самом деле не может до конца знать, кем он является по сути. Можно что-то смутно чувствовать, смутно догадываться и даже пытаться для себя нечто умозрительно по этому поводу формулировать и даже с полной уверенностью кому-то об этом рассказывать. Но наш мозг не способен адекватно осознавать это, как не способен адекватно осознавать, что такое Время, Вечность, Бесконечность.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не знаю… сама подумай.

— То есть… — Ира выжидающе взглянула на Генку.

— То есть я хочу сказать, что такие непроходимые дебри не для моих скромных мозгов, так что, как я уже и сказал — сама подумай.

— Хорошо, подумаю сама.

— Не! Лучше не думай, а живи, как живешь. Все равно, произойдет лишь то, что произойдет.

— Генка! Ты фаталист?

— Нет. Я — оптимист. И вообще, ты мне сегодня эскизы-то покажешь.

— Теперь покажу.

Ира решительным шагом направилась в комнату. Генка было последовал за ней, но она его остановила:

— Сиди, сейчас сюда принесу.

Он не совсем понял, но послушно остался на своем месте. Ира вынесла распечатки.

— Стас вроде ж отказался участвовать в обсуждении заказанного проекта? Ты для кого распечатывала?

— Для дома.

— В смысле?

— В смысле, я показывала их дому.

— И как он, дом?

— Ему понравилось.

— А теперь можно серьезно?