Прогулка в бездну

И это была одна из причин, по которой Черная Жрица настаивала на том, чтобы мы поторопились с началом нашей прогулки, как теперь это становилось очевидным, — не самой главной. И была каким-то образом связана с той тайной, на которую намекнула Асия, и которая, как мне хотелось бы думать, могла либо предотвратить нападение, либо…

Я чувствовала, что есть еще что-то. Эта мысль почти пробивалась в мое сознание, но каждый раз, как я пыталась ухватиться за ее кончик, она убегала, скидывая меня в яростное бессилие.

И каждый раз когда это случалось, черноволосый лорд, перехватив взгляд Ригана, который даже не смотря в мою сторону успевал замечать прорывавшиеся сквозь натянутую на лицо маску чувства, начинал очередной рассказ. От которого хотелось не столько смеяться, сколько плакать, потому что чем больше скабрезности было в его повествовании, тем мрачнее воспринималась действительность.

Слава стихиям, что это представление хоть ненадолго, не прекращалось: кем бы мы не значились, но кормить нас не забывали. И не только своевременно, но и вполне съедобно, пусть и непривычно. И лишь эти передышки позволяли мне восстановить стены из выдержки, замешанной на собственном самолюбии, не позволявшие мне начать выть: как оказалось, неизвестность ожидания вполне могла оспорить пальму первенства у страха смерти.

Все закончилось неожиданно и от того ударило по нервам значительно сильнее, чем если бы мы к этому были готовы. Не успел в помещении зажечься свет, возвещая, что закончилась вторая ночь, проведенная на Дариане, как очертился контур портала и нас стало на четырех Даймонов больше.

Двое из них сдернули Гадриэля с постели, сделав это не просто грубо, а словно стремясь излишней жестокостью выкорчевать даже возможность его сопротивления. Вторая же парочка, с взглядом, похожим на бескрайнее ледяное поле, угрожая рохсашем не позволяла мне и Ригану с Валиэлем даже шевельнуться.

Я еще не успела даже как следует испугаться, как нас стало на одного меньше. И это был мой друг, с отношением к которому я так за эти годы и не смогла определиться. Понимая, что если бы не Олейор, то не Рамон, а именно черноволосый Лорд мог занять наиболее важное место в моем сердце. И, в то же время, радуясь тому, что можно больше не задавать себе вопросов из разряда: что было бы, если бы… Потому что теперь эти сомнения не имели никакого смысла: Гадриэль сделал свой выбор и назвал имя своей невесты. Сбросив с моей души тяжелейший груз.

Не знаю, о чем думали остальные: их лица были похожи на каменные изваяния, не позволяя мне осознавать происходящее за той защитой, которой они оберегали меня от себя, но вряд ли они были столь бесстрастны, как показывали. Я помнила, насколько ценной воспринималась жизнь, когда тебе было отмерено столь мало, как это дано человеку, но я еще не успела в полной мере осознать, как тяжело допускать ее скорое окончание, когда ты пусть и не бессмертен, но имеешь возможность жить так долго, что даже мысль об этом пасует перед возможностью это понять.

Вместо завтрака мы вновь увидели туманное марево и нас осталось двое: я и мой должник.

Я, обхватив подушку руками и стиснув зубы, забилась в угол на том, что служило кроватью. Эльф сидел на краешке и не сводил с меня своих изумрудных глаз, время от времени покачивая головой. Словно ощущая, как отчаяние подталкивает меня к тому, чтобы выпустить на волю скрытые силы, снова и снова скидывая меня с той грани, где страх за друзей начинал пересиливать доводы разума и давая мне силы держаться. Вопреки всему и несмотря ни на что.

Трудно сказать, сколько прошло времени (в этой вязкой тишине не то, что ощущать бег мгновений, уходящих в прошлое — дышать было трудно), но портал раскрылся в третий раз.

Я дернулась навстречу воинам первой, чувствуя не только ответственность за принца, которого не смотря на его возраст продолжала воспринимать юным, но и невозможность остаться здесь одной… Но они выбрали не меня.

И все, что могло служить мне опорой в том одиночестве, что было страшнее самой смерти — его улыбка и голос:

— Моя госпожа…

Глава 14

Александр. Старший Советник Правителя.

Несколько мгновений шока, в котором вместо здравости рассуждений вспышками мелькают всего несколько слов, самыми главными из которых остаются: мама и предательство. Но, слава стихиям, я успел удержать себя на грани, после которой теряется последняя возможность быстро и решительно действовать, а душа превращается в кровоточащие отчаянием остатки.

— Правитель Элильяр, знаешь ли ты о Черной Жрице что-то, что мне неизвестно, но способно пролить свет на происходящее?

На лице Саражэля восторг от моей наглости. Думаю, не стоит ему признаваться, что я сначала начал говорить, и лишь потом задумался о последствиях.

Хорошо еще, что он отправил оборотня за дверь сразу после доклада. А не то к той славе, что была заслужена сегодняшней ночью могла примазаться еще одна. Правда, не столь лестная.

А вот на лице самого Правителя вместо смеси растерянности, удивления, непонимания говорящая о многом задумчивость.