Прогулка за Рубикон. Части 1 и 2

И вот привели пленных. Помню среди них были пять боснийских солдат и один офицер, один штатский немец, который назвался археологом, араб и женщина-англичанка, которая назвалась Анной Тремайн. Мы их по очереди допросили, но ничего интересного не узнали. Босняков сразу же расстреляли. Правда, офицера чуть позже. С остальными вышла заминка. Араб оказался из Йемена, совсем еще мальчишка. Он тупо повторял, что является британским разведчиком, путался в показаниях и требовал связаться с его куратором. У нас возникло подозрение, что он из батальона «Свободная Аравия», который немцы собирались перебросить из Северной Африки на Балканы. Немцы называли этот батальон – легионом[21]. Нам приказали переправить мальчишку в штаб Тито. Археолог был пожилой и совершенно не военный. Мы его пожалели.

А вот с женщиной получился конфуз. Расстрелянный нами боснийский офицер показал, что немцы, прикомандированные к легиону, считали ее своей. Но она это отрицала, тоже требуя с кем-то там связаться. Но как это сделать из леса? Через неделю из штаба Тито сообщили, что англичане женщину заберут. Но самолет прямо над нами был сбит. Немцы наступали. Что было делать? Мне приказали женщину расстрелять. Но она оказалась беременной. У меня не поднялась рука. Надеюсь, вы понимаете. Вместо нее я закопал умершего от ран четника. Во время нашего отступления она вместе с молодым йеменцем и археологом исчезла. Вот и все, что я знаю. Мы вышли из окружения, и я написал рапорт о расстреле с указанием места захоронения. Помню, англичане интересовались ее судьбой, но я решил им не говорить, как все было на самом деле.

– А как звали молодого йеменца и археолога?

Галич надолго задумался, пожевывая губами.

– Археолог был из Риги. Вроде немец – но не немец. Возможно, его звали Карл, фамилию не помню. А молодой йеменец… Если он действительно работал на англичан, то в архивах должны остаться документы. Постойте, постойте… Его звали Халид, но мы прозвали его Муса и издевались над этим именем так же, как над немецкими именами Фриц и Ганц.

– И вы больше никогда не слышали об Анне Тремайн?

– Никогда. А что? Вы ей кто – родня? Лет-то сколько прошло…

– Я хочу написать о ней. О ее судьбе.

Галич опять погрузился в какие-то свои мысли, и Вив терпеливо выдержала его отрешенный взгляд. Наконец он похлопал себя по дутому жилету.

– От Анны у меня осталась небольшая вещичка. Она сказала, что это Древний Египет.

Галич протянул Вив изящный браслет. Она повертела его в руках. Браслет действительно казался древним. Верхний слой золота был неоднородным, местами металл был сильно потерт.

– Возьмите этот браслет себе, – Галич отклонил руку Вив. – Дарю. Мне все равно некому его оставить после смерти.

– Это золотой браслет и, похоже, довольно древний. Я не специалист, но знаю, что по истечении многих веков золото может поменять свой цвет именно так, как на этом браслете.

– Ну и что! Вы славная девочка. Пусть он будет талисманом.

Между столиками с протянутой рукой появилась старуха, с ног до головы замотанная в старую шаль. Охранник деликатно взял ее под локоть и повел к выходу. Вив достала фотоаппарат и сделала несколько снимков.

Галич разомлел от съеденного и выпитого и по-старчески задремал, поникнув головой.

За соседним столиком послышалось недовольное ворчание. Вив обернулась и увидела сербского офицера. Кудрявая шевелюра, сощуренные глаза. Под пышными кавалерийскими усами торчала длинная пыхтящая трубка.

– Журналистка? – спросил он по-английски.

Вив кивнула.

– О чем пишете? Хотя – понятно… О чем еще можно говорить со старым Галичем? Только о войне…

Вив снова кивнула:

– Некрофилия.

– А живыми мужчинами еще интересуетесь?

– Еще как! Особенно теми, которые плохо пахнут.

– Чем пахнут?

– Окопами. Давайте сразу договоримся. Я не ищу приключений. Но если вам есть что рассказать, пожалуйста. Ужин за мой счет.

– Это невозможно. Честь сербского офицера. Плачу я. Полковник Радован Чечич к вашим услугам.

– В России говорят: кто за девушку платит, тот ее потом и приглашает на танец… Да, как-то так. Меня это не устраивает.

– Вы были в России? – Чечич изобразил на лице удивление.

– Да, в Тбилиси в 1989-м. Потом в Азербайджане, в 1990-м. В Карабахе.

– Это все не Россия.

– Да, но там было много русских. Один из них умер у меня на руках.

– Может, вы роковая женщина?

– Нет, все остальные, у кого я брала интервью, – живы. Вы и вправду полковник?

– Не похож? Во всяком случае, я достоин быть полковником.

– Говорят, полковнику никто не пишет…

– Да, я одинок, как и большинство сербов, – согласился Чечич. – Единственное, что мне нужно, – немного тепла.

Вив прекрасно разбиралась в мужчинах и сразу отбила все пробные шары заигрывания. Полковник понял ее и серьезно сказал:

– Хотите знать самое важное? Будет война. И очень скоро. Долгая, кровавая война. На Балканах по-другому не бывает. Но я не хочу видеть в своем доме американцев. Без них разберемся.

– Чем они вам так досадили? – удивилась Вив.

– Из-за них война продлится еще дольше. И еще. Они хотят, чтобы все жили так, как они.

– Они вроде неплохо живут. Вы разве не хотите так жить?