Прогулки на костях

В тот вечер, когда Баз, Эмми и Сара остановились перед трейлером в фургончике родителей База, Райан все еще возился в ванной со своими волосами. Его мать увидела свет фар в кухонном окне, вышла на холодную улицу и помахала детям, приглашая войти. Она приготовила Райану рождественские пирожные из арахисового масла, экспресс-риса и сгущенного молока, скатала это все в маленькие шарики и посыпала сахарной пудрой. Вообще-то она задумывала их как праздничные угощения, которые они будут есть с Райаном, когда он придет вечером домой и будет рассказывать ей все о своем первом свидании, школьных украшениях и музыке, под которую они танцевали. Но, когда в дом вошли друзья ее сына, мама достала пирожные из холодильника, выложила их на тарелку и сказала: «Должно быть, вы промерзли до костей. Я быстро приготовлю горячий шоколад, чтобы вы согрелись, пока ждете Райана».

Она вылила в ковш остатки молока, добавила несколько ложек «Несквика» и стала размешивать его в молоке. Тут вернулся из бара отец Райана и втиснулся рядом с Сарой. Она лишь нервно сжимала пальто, в которое все еще была плотно закутана.

Особо не заставил себя ждать и Райан. Он быстро появился, поскольку нервничал, но все равно был счастлив, предвкушая самую чудесную ночь в своей жизни. Выйдя из ванной, он сразу обнаружил, что его друзья застыли вокруг маленького столика, тесно прижавшись друг к другу из-за огромной туши его отца. Два маленьких лакомства уже были съедены, а третье – раздавлено чьим-то большим пальцем. Его отец в грязной зимней шапке, натянутой до ушей, с небритой физиономией, пропахшей пивом и дымом, повернулся к Райану и сказал: «Черт возьми, я еще даже не думал, что ты уже достиг половой зрелости, а тут ты с девушкой. Ты хоть знаешь, что делать с такой хорошенькой малышкой, как она?»

По дороге на танцы Райан и девушки молчали, а Баз пытался все это превратить в шутку, но даже после одного танца Райан не мог избавиться от скованности в конечностях и сухого жжения вокруг глаз. Он извинился перед Сарой и, без всяких объяснений, повернулся, взял пальто и прошел четыре мили домой пешком. Снег обжигал его лицо, как горячий пепел, стряхнутый с сигареты. Он вошел в трейлер, сжимая в кармане пальто большой камень, но трейлер был пуст. Его мать, наверное, ушла в трейлер Пола, а отец где-то рыскал в поисках очередного рождественского напитка. Тарелка с угощениями была практически пуста. На ней остались только три раздавленных. Ковшик с подгоревшим горячим шоколадом валялся в раковине.

Глава пятьдесят девятая

Ресторан, который выбрал Висенте, находился внутри каменного здания с магазинчиком, изначально бывшим хозяйственным магазином. В просторной комнате пахло омлетом с беконом, а на заднем плане раздавался гул голосов. Многие посетители сидели с вафлями, оладьями и омлетом на тарелочках; другие же наслаждались бургерами, сэндвичами или домашним супом в белых керамических мисочках.

За маленьким столиком у переднего окна Демарко и Джейми наблюдали, как черный седан Хойла медленно проехал через пустое место для инвалидов на соседней улице и припарковался на соседнем месте. Затем Хойл вылез из-за руля, закрыл дверцу и запер машину, подошел к счетчику, порылся в кармане в поисках монет и вставил по очереди четыре монеты, перепроверяя время стоянки после каждой монеты. Вся эта скорбная операция длилась целых четыре минуты, включая несколько долгих пауз, когда он смотрел на разные части неба.

– Нам нужно было не только взять столик побольше, но и сделать заказ. Это все равно что смотреть, как сохнет краска, – сказал Демарко.

– Не язви, – сказала она. – Представь, как тяжело бедняге каждый день натягивать этот черный костюм.

– А кто сказал, что он вообще из него вылезает?

– Ну что ты, Райан? Отдай ему должное. Он мог бы припарковаться на месте для инвалидов, но не стал.

– Ну что ж, хвала ему за то, что он не засранец.

«А тебе никакой хвалы», – подумала она. Она научилась распознавать мельчайшие нюансы его выражения лица и молчания – насколько сжата его челюсть или сузились глаза, была ли его улыбка натянутой или расслабленной. Красноречивее всего был его отказ смотреть кому-то прямо в глаза. Это означало, что Райан ужасно раздражен, даже почти зол, и сдерживается только благодаря тому, что не смотрит на объект своей злости. Он был тем человеком, который давно превратил замкнутость в свою маску. Возможно, для того, чтобы те, кто не знал всех тонкостей его скрытности, держались на расстоянии, неспособные понять его поведение. К тому же она чувствовала, так он контролировал себя и не позволял себе ощущать весь спектр эмоций, которые он порой воспринимал как слабость.

Когда Хойл втиснулся в слишком узкий дверной проем и посмотрел в их сторону, Демарко встал – плечи расправлены, взгляд насторожен, правая бровь чуть выше левой.