Прогулки на костях

Там его шаг замедлился почти в два раза. Но после того, как он отошел на достаточное расстояние от шагающих по тропе, а их крики и смех превратились в шепот, а затем и вовсе утихли, он перестал обращать внимание на темп и почувствовал, как его тело приспосабливается к подъему, а органы чувств реагируют на тончайшие вздохи, запахи и звуки леса.

И тогда к нему вернулись все те дни в лесу, когда он еще был пацаном, то прежнее спокойствие и принятие буреломов или торчащих валунов. В детстве он научил себя, что если сражаться с лесом, он ослабит тебя и в итоге победит, но если ты беспрекословно будешь выполнять его требования, то сможешь найти радость и награду везде, куда ни посмотришь. Теперь его взгляд не поднимался выше шести футов вверх по склону и часто останавливался на подлеске или даже почве. Он примечал все, от приземистых кустов и папоротников до грибов, цепляющихся, как винтовая лестница, за ствол дерева, мха, лишайников и прижимающихся к земле лиан, которые обвивались вокруг его лодыжек и терзали кожу своими шипами, если он не обходил их стороной.

Часто ему приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание и дать пульсу выровняться. Он уже не был мальчиком с бесконечной выносливостью, он не мог ходить и карабкаться весь день без отдыха. Но преимуществом возраста была способность переносить большую боль, принимать ее как спутницу жизни, так что лямки, стягивающие его плечи, и боль в икрах он принимал без всякой горечи.

Так он шел еще два часа, пробираясь через поле валунов и огибая зубчатые выступы песчаника, перелезая через бурелом с колючими сломанными ветвями, спускаясь по неглубоким оврагам, скользким от старых листьев, медленно пробираясь под низко свисающими ветвями. Он остановился, чтобы полюбоваться обнаженным пластом скалы, отполированным природой так, что он напоминал высеченную в камне морскую волну. Еще остановился на несколько минут из-за солнечных пятен, разбросанных по лесному покрывалу, словно желтая краска на полотне Поллока.

«Как Джексон Поллок на ходулях», – сказал он себе. Он стоял и улыбался, представляя, как полупьяный Поллок с сигаретой во рту скачет по лесу на ходулях, наполненных желтой краской и при каждом прыжке выплескивающих на полотно леса по литру или около того. «Конечно, он бы упал от первой же попавшейся ветки, – подумал Демарко, – но это нисколько бы не повредило композиции, может, даже улучшило бы ее».

Теперь он шел по непротоптанному пути, ни единой зарубки на деревьях, ни единого признака на земле, что кто-то когда-либо ходил здесь до него. Он позволил себе идти, куда вздумается, двигаясь только по интуиции: «Туда», а потом «Сюда». Его мог остановить какой-нибудь запах – это был дым от сигареты? Запах жареного мяса? Аромат жимолости? Он часто останавливался не только чтобы перевести дыхание и дать ногам отдохнуть, но и чтобы прислушиваться к разным звукам, ощущениям, идущим откуда-то изнутри, а может, идущим к нему из леса, точно он не знал. Но кто сказал, что он должен идти, пока не выдохнется? Он мог немного пройтись, потом остановиться, погреться в проглядывающем сквозь ветви солнце или обрадоваться неожиданному крошечному фиолетовому цветку, растущему между двумя камнями, затем пройти еще немного и снова остановиться, выпить воды, съесть батончик. Гора же не была бесконечной, рано или поздно он дойдет до вершины. Надо лишь перебирать ногами, вот и все. Но никто же не говорил, что это надо делать без отдыха. Даже скелеты смогли бы уважать это решение. Киша, Жасмин, Лашонда, Тара, Дебра, Церес, Кристал. Он знал, что они торопились; иногда он чувствовал эти семь пар рук у себя за спиной. Но иногда их давление ослабевало и переставало подталкивать его вперед, становилось легче, будто они гуляли вместе, наслаждаясь днем.

Иногда из темноты позади него доносился звук, похожий на девчачий смех. Иногда за ним следовало несколько шагов. А затем наступала тишина. Даже птицы не чирикали и белки не шуршали в листьях.

Ему показалось странным, что он шел вверх по склону, но не чувствовал особого напряжения. Когда он свернул с тропы, его не стали, как можно было бы ожидать, больше беспокоить насекомые – настырные комары и тихие мошки, способные противно жужжать около головы, невидимые пауки и жуки, каким-то образом залезающие на брюки, маленькие зеленые червячки, падающие с деревьев на плечи или голову.