Читаем Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"! полностью

Но если всё же доходило до "боя", то маленькая и слабая видом крышка-"самолёт" сестры, "сбивала" мою большую и мощную "машину"! Запускал с применением всех сил и способностей, коими обладал, но в "бою" она валилась на бок от пары лёгких касаний "крыльев" "самолёта" сестры! Что такое "свалиться в штопор" — тогда не слышал, и сейчас ничего не знаю о самом страшном явлении в авиации.

Почему лёгкая крышечка сестры "укладывала" мою, мощную и тяжёлую!? Почему моя "машина" заваливалась на бок через малое время "полёта"? Доходило до того, что она начинала покачивать "крыльями" из стороны в сторону сразу после "подъёма в воздух"!? Крышке сестры хватало малейшего касания, чтобы моя крышка начинала качаться, скоро "укладывалась" и "сдыхала"! А крышка сестры, эта подлая и ненавистная тварь, продолжала ещё долгое время легко и свободно гулять по столу! Танцевала и радовалась победе! Это было невыносимо! И с какой бы силой я не запускал воздушный аппарат" — финал был одинаков: меня "сбивали"!

Сколько лет мучился разгадкой причин "поражений в воздухе" — не могу сказать, но ответ сам пришёл, без исследований:

сестра точно определяла момент, когда нужно было "поднимать в воздух боевую единицу" и у моей "машины" терялась "энергия вращения". Так ловко и точно запускала свой "самолёт", что уклониться от "боя" я не мог!

Мог ли тогда знать, что моя "машина" тратит много "бензина" из-за толстой "пипочки" на которой вращалась? Что вся энергия, кою предавал "летательному аппарату", уходит на "полёт", а для "боя" у неё ничего не остаётся?

Всё и всёгда узнавал потом! Почему не было ясности тогда!? Почему не догадался я, но поняла сестра? И какой крик поднял, если бы догадался о причинах "побед" сестры!? Никогда бы не устраивал "воздушных боёв" разными крышками от чайников для заварки!?

Сестра училась, и у неё была бумага! Иногда получал лист, карандаш и творил. "Творчество" страдало однообразием: далее изображений сцен любимых воздушных боёв не шёл.

Сегодня понятно, почему тянуло изображать воздушные бои: личные "бои" крышками от чайников, кои постоянно проигрывал сестре, толкали на "реванш" в "воздушных боях" на бумаге. Иногда спускался на землю и рисовал танк, но "бронетехника" получалась уродливой: танка в "живую" не видел, а на одной фантазии далеко не уедешь!

Моя авиация на бумаге, как всякая авиация военного времени, занималась привычной работой:

а) бомбила,

б) стреляла из пулемёта через винт и бросала бомбы на цели внизу. Танк рисовался из соображений:

— Железный танк, его бомба не возьмёт! — и всё же танк мало интересовал.

в) моя "машина" не раз бывала подбитой, и её постигала участь всех подбитых машин: она горела и падала,

г) экипаж подбитой машины опускался на парашютах, но на этом кровожадность моя не останавливалась, и я добавлял "третьего лишнего": вновь прилетевший авиатор стрелял из пулемёта по опускающимся пилотам подбитой машины.

Вопрос к прошлому: или детские фантазии мои были применены настоящими авиаторами в боевой практике, или военная, жестокая практика, каким-то необъяснимым образом передалась мне?

Протекал "творческий процесс" так: в центре дефицитного листа бумаги быстро-быстро изображался самолёт без "деталей и прорисовок". Наспех

Какие "уточнения в деталях", если в воздухе нахожусь! Того и гляди, что вот-вот из-за облаков (облака немедленно добавлялись), вылетит враг, а у меня и пулемёта нет!

…и как только появлялась мысль о противнике — вот он, здрасте, появился и противник. Изображал его всегда в такой позиции, в которой не всадить в борт весь боекомплект мог только абсолютный "мазила"! — таким себя не считал.

Странно: отец — пособник оккупантов, а сынок изображал "воздушные бои", в коих горящие и падающие машины изображались с крестами! Никто из взрослых не давал указаний:

— Ты на подбитых самолётах звёзды рисуй! — в моих "воздушных боях" "краснозвёздная" машина всегда выходила победительницей: первой выпускала из "носа" длинную очередь чёрточек-пуль в сторону чужой машины, как бы та далеко не находилась! Какими бы "трассы" не были кривыми, но они всегда находили вражеские машины и поджигали их! "Краснозвёздные" машины никогда не жёг!

Сегодня женщины, торгующие на базарах китайским ширпотребом, прибегают к "контагиозной магией": денежным знаком, полученным от продажи первой вещи, касаются всех вещей, что разложены наподобие прилавка. Делая такое, они твёрдо верят, что после манипуляций касания вещи первой деньгой, другие вещи, ждущие продажи, обязательно её дождутся и "встретятся" с деньгами так, как это случилось у первой пары тапочек. В колдовстве есть "визуализация": стоит пожелать какого-то события, нарисовать его воображением — оно произойдёт в реальности! Одно смущает: например, двое, или трое незнакомых друг с другом людей "визуализируют" на одну тему, но "картины" разные и сговор "давайте договоримся в деталях" отсутствует. В итоге их "коллективное" желание может оказаться с разными лицами.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза