Читаем Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"! полностью

— Классический пример необратимого процесса — сваренное вкрутую яйцо. Никогда ему не быть жидким, никаким способом не вернуть его в изначальное состояние — истину о "необратимости процессов" выясняли на кухне, где выпивали и закусывали салатом из лука, хлеба и "необратимых" в количестве пары на каждого. Ничего иного на тот раз не было.

Когда вошли в состояние "первой степени опьянения", то разговоры, естественно, перешли на другое. Начал я:

— А переспать с женщиной в список "необратимых" входит?

— Полностью! Это явление достойно записи в "классику"!

— Прожитый день в серию "необратимых процессов" можно вписать?

— В какой-то мере — да.

Третий, наглядный, "яркий" и памятный пример "необратимого процесса" — солдатские яловые сапоги. То есть, воловья кожа, что идёт на пошив солдатских сапог, ремней, ранцев, сумок, сёдел…

Перечисленные предметы в пищу не пригодны: "Закон о необратимости процессов" не позволит сожрать сапоги, а так же не получится сожрать офицерскую портупею и ремень вкупе с полевой сумкой. Это если не подойти к процессу поедания казённого воинского снаряжения "вдумчиво и творчески".

Случай, когда "Закон о необратимости процессов" не сработал, "дал осечку", принадлежит советской барже с четырьмя солдатами на борту и унесённой в Тихий океан. Как и почему баржу понесло в открытый океан — применено "умолчание": о ротозействе обитателей баржи в печати, ТВ и радио речи не велось, не вхожими были прошлые "освещения событий" такие мелочи. "Правдивые советские СМИ" говорили только о "героизме и мужестве" ротозеев, всё остальное у "героев" всегда отсутствует.

Дрейф баржи был длительным, настолько длительным, что "моряки"-пехотинцы "унесённые бурей", успели съесть не только сапоги и ремни из кожи, но и гармошку. "Внутренним зрением", без помощи беса, вижу сцену: гармонист, последний раз в жизни гармошки, исполняет "Гимн советского союза", целует клавиатуру, и со слезами на глазах отдаёт инструмент в руки товарища "ответственного за пропитание". Повар, с не меньшими слезами, совершает ритуал прощания с любимым народом инструментом и приступает к приготовлению чего-то съедобного…

И ведь выжили! Гармоника спасла "героев": она была калорийнее и вкуснее сапог! Поедание музыкального инструмента случилось в нашей истории спустя девять лет после окончания Большой войны.

Если вся советская печать когда-то писала о "мужестве и силе воли" четверых ротозеев, то почему бы и мне не рассказать о подвиге с поеданием коровьей шкуры в оккупацию? Если не полностью выйду в "герои", то хотя бы маленький лучик славы на лысину получу от доброго читателя.

Готов свидетельствовать факт, что яловые сапоги вполне съедобны, но в определённой ситуации.

Речь вот о чём: "предательство советской социалистической родины" отцом не думало прекращаться. Ни стыда, ни совести, ни каких либо иных "составляющих", что могли бы его "угрызать" окончательно, при себе отец не держал. Если в прошлые времена сопровождал грузы в "стране советов", то при оккупантах он был на самом последнем месте в поездной бригаде. Возможно, что и третьим. Первым, естественно, был "легаш" из немцев.

Можно ли немецкого главного кондуктора времён оккупации сравнивать с советским? Можно: одно дело у них было: сопровождать грузы. Какие грузы, куда и зачем — не их дело: сопроводи — и всё!

Чем отличались немецкие грузовые вагоны от таких же, но "советских"? Если в них везут боеприпасы, или "советских людей в рабство" — вагоны "вражеские", но если в советском вагоне везут советских "зеков" — какое у них тогда отличие?

Немецкие вагоны, будучи европейскими, отличались от советских шириной колёсных пар тележек, остальное — одинаковое. Советскую захваченную железнодорожную колею враги не собирались "перешивать" под европейский стандарт, а посему по "стальным магистралям" катались бывшие "советскими" паровозы и вагоны. Кто больше разбирался в железнодорожной технике: пришлый немец, или свой "предатель", годы проработавший на транспорте?

О чём думали "легаши" советский и немецкий, отправляясь в поездку? О том, что вернутся живыми, или их прибьют? Дорога-то была "рокадная", вдоль линии фронта… Вернётся живым, или в Фатерланд уйдёт известие что такой-то "пал смертью героя при завоевании жизненного пространства для Великой Германии"? Действия партизан на железных дорогах области были не эффективными, но в сводках Советского Информбюро "вражеские эшелоны с живой силой и техникой бесперебойно валились под откосы"! — поправку о том, что под откосы валилась своя техника, но захваченная врагами — Информационное бюро не делало.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза