Читаем Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"! полностью

Потом, в советских фильмах о войне, вражеских офицеров показывали с такими портфелями набитыми важными, секретными документами, но не колбасой, шнапсом, или коньяком и шоколадом с галетами. Только документы, ничего низменного! Ну, что поделать с этими портфелями, мода на них была тогда, любили их! И не только вражеские офицеры высокого звания обожали портфели из свиной кожи, портфели свиной кожи любили абсолютно все деятели, в том числе и наши. И это в советских фильмах можно увидеть. Услуги с портфелями для высокого начальства отцу зачлись в будущем. Как — об этом ниже.


.


Глава 79.

Патефон.


Он появился в келье неожиданно. Как в сказке, коих на тот момент я знал всего одну: "Сказка о царе Салтане" А.С Пушкина.

Отец принёс патефон при возвращении из поездки. Чёрный, красивый совсем новый, аккуратный ящик с ручкой. Чудо и максимальное выражение людских способностей в технике. "Последнее слово".

— Но тогда у тебя таких мыслей не было.

— Удалить?

— Не нужно…

— Да, мыслей не было, был один сплошной восторг от одного вида чудесного ящика!

При патефоне была и коробка-чемоданчик, в которой были круглые, чёрные пластины с дырочками в центе и красивыми бумажными наклейками посредине. В одном из углов главного чудо-ящика находилась маленькая коробочка, которая выдвигалась от слабого нажатия пальцем, и в той коробочке лежали малёнькие иголочки непонятно для чего нужные. Чудо аппарат!

Сестра поставила патефон на комод и открыла крышку. Под ней оказался диск, покрытый синей тканью, с небольшим блестящим пенёчком в центре. Мгновенно догадался, для чего нужен блестящий пенёчек: на него кладут пластинку! — на этом мои запасы сообразительности кончились.

И ещё там была загнутая и блестящая трубка с плоским набалдашником и с красивой сеточкой. И всё это блестело!

Меж тем сестра достала из чрева патефона ручку, вставила её в отверстие в боку ящика и принялась ручку вертеть высунув кончик языка. Накрутив, положила пластинку на диск, сдвинула маленький и блестящий рычажок, пластинка завращалась, сестра повернула кривую, ломающуюся

во все стороны блестящую белым блеском трубку, потихоньку опустила плоскую головку на конце трубки на крутящуюся пластину — и, о чудо! — келья наполнилась музыкой! Это был такой миг…такой миг… чтобы я сейчас не написал — всё будет слабым против мига, когда из какого-то овального отверстия под крышкой ящика не послышалась музыка! Удивительный и могучий голос пел:

"… на земле весь род людской…"

Внимание полностью захватило звуковоспроизводящее устройство, а смысл пения Фёдора Ивановича не принимался абсолютно:

"… край на край встаёт войной…" — хватало слова "войной", а если в арии и были какие-то дополнительные военные неясности, то они абсолютно не трогали. Не касались. Но далее прожитые шесть лет упирались в тайну:

"…сатана там правит бал…"

Кто такой "сатана"? Что он делает? Как это "правит"? Что такое "бал"? К кому пристать с расспросами? — непонятные слова продолжали литься из красивого и волшебного ящика:

"…кровь широкою рекой

по клинку течёт булата!

Люди гибнут за металл…"

Как такое может быть? "От металла" погибнуть — да, возможно, об этом только и разговору, бомбы из железа делают, они взрываются, подлые, помню, и осколками убивают людей… Это понятно, об этом совсем недавно только и разговоров было. А как "люди гибнут "за металл"? Неправильно поёт певец!

Рви, рви травку, мальчик, набивай "информационный мешок памяти"!

Когда-нибудь, если уцелеешь на этом "балу", вооружённый знаниями, займись пережёвыванием услышанного.

Патефон продолжал дарить музыку, и музыка была классом выше, чем те песенки, что услышал от матери на уроках "начального музыкального образования". Пластинка с высоким художественным надрывом и с уклоном в жестокость пела женским голосом:

"Погиб аул,

а с ним — два брата!

Погибли девы и друзья!

А с ним коней…"

заезженная пластинка не вносила ясности о дальнейших событиях в ауле: кто и что погибло… В следующих словах слышалось и "богато", и "вата", но что могла делать "вата" в печальной и грустной песне — понять не мог. Знал точно, что коней "из ваты" не бывает, кони из ваты — нелепость. А пластинка голосом великой певицы продолжала рвать душу:

"…один, один, оди-и-и-н оста-а-а-а-лся я!"

Что такое "аул"? Кто с ним так жестоко расправился? По какой причине? С чего всё началось? — пластинка не говорила ни слова. Вот так всегда у нас!

Прицепился к сестре с единственным вопросом:

— Кто поёт? — на то время она знала грамоту и, посмотрев на чёрный диск, ответила:

— Вяльцева.

Кого ещё "потеряла" великая певица в песне времён "покорения Кавказа" — не знаю и ныне. В пластинке не указывался конкретный район, где могли бы происходить воспеваемые события: Кавказ не мал! Целиком его "покоряли", или часть?

— Кто будет тот певец, кто повторит песнями Вяльцевой "покорение Кавказа"? — бес немедля вылез со справкой:

— На то время, когда ты душевно страдал вместе с Вяльцевой, героев песни не было в живых. Их дети успели основательно состариться. В общем, и в целом наблюдается смешение исторических событий.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза