Читаем Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"! полностью

— Грубо! "Идея", а не вульгарный "каркас"! На каркасах "мясо" произведения не нарастает и не держится. Протухает. Для произведения нужна Идея, да не простая, а "выстраданная" многими бессонными ночами.

Природа, прилаживая вам черепную коробку с одинаковой начинкой, в ответ ожидала получить массу полезных дел, но ошиблась! В том числе и "писательских". Но вы не пишете! Такое с вами творится по многим причинам. Высший дар человека — его речь. Встречал людей беседующих с пустотой? Это одинокие люди, лишенные общения себе подобными. Потребность в общении у них не пропала, а вокруг — "пустыня", никого нет. Что им делать? Принять "обет молчания"? Находясь в одиночестве, они или заводят животных и говорят с ними, или у них проявляется способность к писанию. Одинокие люди — это "сосуды, работающие под давлением", а всем таким сосудам нужен "предохранительный клапан" для периодического сброса "давления". Иначе — "взрыв"! Каждый из них и "взрывается" в ту сторону, в кою получается.

— В какую сторону я "взорвусь"?

— В особую. Вот что с тобой сделаю: как только о чём-то подумаешь — немедленно задуманное увидишь зрительно. И, в деталях.

— Новизны не вижу: в магии такое называется "визуализацией".

— Верно, есть такое… Задумывался, почему не все из вас настоящими магами и волшебниками становятся?

— Понятно: не в каждого вы вселяетесь. Попутный вопрос: а вы вселяетесь по приказу "свыше", или самостоятельно выбираете "квартиру"?

— Всякое бывает.

— Как со мной дело обстояло?

— Не всё сразу, скажу "в рабочем порядке".

— Используешь выражения из недавних "собраний советских трудящихся". "С чего мы начнём наше движение к "литературной славе"?

— И это объясню "в рабочем порядке". "Вдохновлю, укажу основное направление и дам толчок".

— Только, пожалуйста, не сильно "давай толчок"! Твой первый и до сего времени помню!

— У вас пропасть тем для написания драматических, с переходом в трагедию, произведений. Поводов писать комедии — ещё больше. За тобой останется только внимательно слушать, наблюдать и не очень корявым языком делать замечания к сказанному другими. Воровать идеи и мысли будем. Прибыльное занятие! На сорок девять процентов при написании труда нас будет вдохновлять ОРТ, но "контрольный пакет" будет у нас свой. Собственный. Если ОРТ запутается в "фабрике звёзд" или в очередном "ледяном шоу" и итоге "изнеможет в борьбе" — тогда мы перейдём на "резервное топливо".

— Что за "топливо" такое?

— "Русские пословицы и поговорки". Пить "воду вдохновения" из этого "кладезя народной мудрости" можно бесконечно долго! Он неиссякаем. Пословицы и поговорки — это не запасы углеводородов на вашей территории, это гораздо большее.

— Какую из пословиц возьмём за основу? Какая первой будет помянута? Доминирующей?

— Видишь ли, сама поговорка ничего не значит до момента, пока лежит в "хранилище памяти" и ею не пользуются. Сила поговорки — её применение к месту. В иных случаях она не имеет силы. Поговорки и пословицы — это что-то вроде предсказания.

Любимая вами, "ходовая" на сегодня, исполняемая на "бис" без просьб и с большим удовольствием — это "ссы в глаза — божья роса!". Основная и опорная. "Жизнеобразующая" — я бы так о ней сказал. С вами произошло удивительное явление: мало кто "озвучивает" поговорку о глазах, но пользуются ею молча, "подсознательно".

— Похоже на "уринотерапию".

— Почти. Рядом. У меня нет данных о том, каков процент соплеменников твоих прочно, основательно и надёжно "сидит" на словах о мочеиспускании на зрительные приборы. Ценность поговорок в том, что они предназначены для определённых житейских ситуаций. О "ссы в глаза" вам известно с древнейших времён, но такого почёта и уважения, как сегодня, прежде ей и не снилось: в прошлом слов о "залитых мочой глазах" побаивались.

— Не грубо будет звучать заявление о "глазах"?

— Согласен, грубо. Но правильно. В дальнейшем нас ожидают муки при выборе между "правдой" и "грубостью".

— А "грубая правда" пойдёт?

— Вполне.

— Что думает мой Ангел-Хранитель о "вторжении"? Консультировался с ним? Предупредил? Он "за", или "против" "оккупации"? Не прибегал к "бесовскому обману"!?

— Я не депутат Думы и не испытываю желания кого-то обманывать. Мы — выше обманов. Твоего "секьюрити" знаю давно, ещё со времён, когда тебя только "проектировали". Но скорее всего, что ты без "проектирования и чертежей" появился, по ошибке… Удивительно: такой "конструкции", как ты, достался умный и "живый в помощи" Хранитель.

— Удовлетвори любопытство: правда, что существует Книга, где записаны судьбы всех живших когда-то, живущих ныне и тех, кто ещё только собирается придти сюда?

— Нет такой книги. Если "деяния" каждого из вас самыми мелкими литерами вписывать в книгу, то, какого размеров она может быть? Да и как в одну книгу вписывать ваши жизни? Сложно и громоздко. Хватит и того, что на каждого из вас при жизни пишется своя, отдельная книга. Она ещё "трудовой" называется.

— Остаётся маленькая неясность…

— Какая?

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза