Читаем Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"! полностью

— Смотрел. В финале фильма разговор вёлся, что Вольф мечтал о создании лаборатории, в которой "советские учёные могли бы объяснить миру его феномен". Самому внедомёк было, не понимал прозорливец, каким манером чудеса делает.

— Прекрасно знал, что всего лишь "слышащий медиум", и что его способности к науке никаким боком не приставлены, но хитрил, как любой представитель его племени. Лицемерил в объяснении дара. И понятно: как мог заявить, что им управляет дух? В поголовно атеистической стране — и духи! Куда министерство культуры смотрит!? Где бы очутился после такого объяснения "феномена"?

— В психушке, ясное дело…

— А пребывать там ему было не с руки. И всё объяснение. Было такое время, когда выживали только хитрецы, да и то не все. Не будь Вольф столь мудрым, то кто бы ему дозволил показывать чудеса общения с духом? Чтобы "миллионы простых советских людей" рты от удивления открывали? Да что там "миллионы простых граждан", они не в счёт! Дару Вольфа дивились "вожди" народов, они-то всё и решали. Мессинг Гитлеру предсказывал, что тот добром не окончит житие? Говорил! И легенды ходят, что, вроде бы за такую смелость чуть головы не лишился. Заявляю публично: сказки это! Фюрер достаточно хорошо был знаком с медиумизмом и понимал, что Вольф пророчествует не от себя, что этот человек всего лишь инструмент, "труба". А разве труба без "музыканта" играет? Зачем было фюреру портить "трубу", если до "музыканта" не добраться? Фюрер понимал, что вина Вольфа в пророчествах нулевая, а посему рассказы о том, что фюрер мечтал Вольфу свернуть шею — "дас ист фантастикум"…

— Как это "нулевая"? Совсем?

— Полностью. Мессинг, как и Нострадамус, повторяю, был всего лишь "слышащий медиум" и выполнял указания одного из наших:

— "гражданин в третьем ряду, пятое кресло, правый карман…" — публике хватало "чуда" для полного открытия ртов. "Мессинги" — всего лишь приборы, коими управляем мы, полное сходство с магнитофонами. "От себя" ни один медиум и ничего не выпускает.

— В десятый раз спрашиваю: если на ваши пророчества от нас "нуль внимания и фунт презрения", то за каким хреном пророчествовать!? Забава? Резвитесь? Тешитесь?

— Почему бы и не порезвиться? Мне и сейчас хочется пророчествовать и предсказывать!

— О чём?

— О будущей войне, иных предсказаний не делаю. "Военная тематика" — любимая. Если "человечество взрослеет", то все ваши прошлые войны — "детская забава".

— И Большая Война была "детской забавой"?

— И она…

— Может, знаешь какая будет следующая?

— Знаю. Любому из нас известно ваше будущее.

— И каково оно?

— Анекдотичное. В припадке ярости и страха, на сотни лет взаимно изгадите продуктами ядерных взрывов больши куски территорий и на время успокоитесь. "Покой" будет продолжаться столько, сколько потребуется опять-таки для взаимного выяснения вопроса:

"сколько у них осталось земли пригодной для проживания"? Но только на время… "Наученные горьким опытом" откажетесь продолжать драки с применением распадающихся материалов и продолжите выяснение "кто лучший на Земле" классическим оружием.

— Дубиной?

— Ей, родимой… И камнями…

— Дубина — не бомба, дубиной много не завоюешь!

— Куда спешить? "Столетняя" война была? Теперь тысячелетнюю ждите.

— Не многовато — тысяча лет?

— Нет. Чем-то заниматься нужно? "Время убивать"… Смысл появится: "работай, напрягайся, будь доволен малым и помни: "война идёт"! — удобная штука эти войны! Какая разница чем заниматься: "тысячелетние" империи строить, или воевать за них!?

Отклонились от медиумов, их ныне "экстрасенсами" называете. Старое, "совковое" слово. Неверное, как всё советское. "Сенсорика" в обычном режиме у каждого работает по-разному, поэтому одни у вас умнее, другие — менее, но все "пять чувств" как-то вам служат. Как — вопрос десятый, но служат. Теперь представь, что ты попал в ситуацию, коя обязательно для тебя окончится отделением души от тела? Автокатастрофой с летальным исходом?

— Трудно представить. Страшно!

— С чем бы отделение души сравнить, чтобы понятно стало? Короче: при отделении души от тела у вас в мозгах своеобразная "чистка" происходит, представления о жизни меняются. Иногда настолько, что вернувшись в привычное состояние, "провидцами" становитесь. Меня слышишь?

— Да, слышу. Внятно.

— Пишешь по моим указаниям?

— Не всегда. Иногда отклоняюсь, "имею собственное мнение", кое-что и без тебя знаю.

— А "нострадамусы" такого себе не позволяли. Не уклонялись от наших указаний и рекомендаций. Оглашали всё, что мы им говорили и не применяли свои "редакции". "Отсебятиной" не грешили! Представь, что снабжаю не мелочами типа "придёт ли в результате родственный соседний народ, тешась бесконечной "вольницей" к гражданской войне, или хватит ума не уменьшать поголовье"? — а сообщаю сведениями на порядок важнее? Такие сведения, за которые "сильные мира сего" ничего не пожалеют?

— Например, какими?

— Хотя бы такими: "Не позже, как через год, у вас появятся такие хлопоты, о каких прежде вы и думать не могли! Адрес и сорт хлопот указывать?

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза