Происхождение альтруизма и добродетели. От инстинктов к сотрудничеству

Это не заумные и не тривиальные проблемы — с подобными вещами каждый из нас сталкивается в своей жизни неоднократно. И все же ни в одном из этих случаев рациональный человек не добьется удовлетворительных результатов. Здравомыслящий предприниматель не станет открывать ресторан из страха быть обманутым, а то и сам смошенничает из страха, что его обманывает равно рациональный партнер — и, таким образом, развалит весь бизнес. Рассудительный фермер не может помешать рациональному соседу пасти свой скот на его поле, поскольку не станет тратить деньги на суды.

Искать разумное решение таких проблем и верить, что другие поступят так же, — значит прохлопать возможности. Рациональные люди не сумеют убедить друг друга в своей надежности и никогда не заключат сделки. Но в подобных случаях мы не включаем разум — мы решаем их с помощью нерациональных обязательств, обусловленных нашими эмоциями. Предприниматель не мошенничает из страха позора или чувства вины и доверяет своему партнеру, зная, что и тому позор и чувство вины не принесут удовольствия — это человек чести. Фермер обносит свои пастбища забором, понимая, что ярость и упрямство заставят соседа подать против него иск, даже если это означает полное разорение.

Таким образом эмоции изменяют вознаграждения, подразумевающиеся достоверными обязательствами, и привносят в настоящее отдаленные затраты, которые не удалось бы выявить при рациональном расчете. Ярость останавливает правонарушителей, чувство вины делает мошенничество болезненным для обманщика, зависть олицетворяет корысть, презрение вызывает уважение, позор наказывает, сострадание влечет ответное сострадание.

А любовь обязывает нас ко взаимоотношениям. Хотя она не всегда длится долго, но, по определению, все равно продолжительнее похоти. Без любви происходила бы постоянная смена сексуальных партнеров, ни один из которых не мог бы добиться постоянной приверженности возникшей связи. Если вы не верите мне, то спросите шимпанзе или их близких родственников бонобо, ибо вышесказанное очень точно описывает их половую жизнь.

Несколько лет назад голландские исследователи обнаружили: если во время кладки яиц самец в паре маленьких птичек лазоревок ранен воробьиным ястребом, его супруга быстро находит для спаривания другого самца. Это рационально: раненый может умереть или зачахнуть, и самке будет лучше с другим самцом. Но для того, чтобы заинтересовать его в воспитании ее потомства, она должна позволить ему стать отцом. Однако для человеческого уха поведение самки невероятно бездушно и бессердечно, каким бы разумным оно ни было. Кстати, изучая животных, я заметил: они практически лишены чувства обиды и не думают о мести тем, кто причинил им вред — они просто продолжают жить. Это разумно.

Ярость останавливает правонарушителей, чувство вины делает мошенничество болезненным для обманщика, зависть олицетворяет корысть, презрение вызывает уважение, позор наказывает, сострадание влечет ответное сострадание.

Но вовсе не означает, что животное может причинять вред другому без учета последствий. Сложные эмоции, столь характерные для людей, не позволяют нам бросать раненных супругов и прощать несправедливые оскорбления. И это в конечном счете — к нашей же пользе, ибо позволяет сохранять браки в тяжелые времена и держать потенциальных оппортунистов на расстоянии. Наши эмоции, согласно Фрэнку — это гарантии наших обязательств и нашей надежности¹²².

О справедливости