Происхождение христианства из гностицизма

Если в образе Иисуса евангелисты пытаются выдви­нуть на первый план любовь, которая возвышается над пра­ведностью и изображена в ветхом завете как основное свой­ство мессии, то нельзя сказать, чтобы это им особенно удалось. Ведь эту главную черту характера Иисуса они иллюстрируют только тем, что «сказано в писании»: исцеле­нием больных, воскрешением мертвых, благовествованием среди бедных о приближении царствия небесного, произне­сением слов любви и утешения. Но то же самое делали и бесчисленные пророки и гуманисты; это составляло задачу и мистериальных культов. Что же касается деятельности Иисуса как спасителя, то он руководствуется в этом отно­шении своей божественной миссией, а вовсе не человеко­любием, и ничем не проявляет своего расположения к лю­дям, доброты и любви. Правда, он общается с мытарями и грешниками и своей ласковостью и задушевностью ободряет слабовольных, кротких и измученных. Но он де­лает все это только потому, что у Исайи говорится, что мессия не поломает надломленного тростника и не по­тушит тлеющей светильни, что он возьмет под свое покро­вительство убогих, униженных и повергнутых в рабство, будет бороться за их интересы с их угнетателями, обеспе­чит им более сносную жизнь и своим посещением принесет облегчение уставшим, подобно тому, как премудрость в при­писываемой ей литературе благосклонно спускается к лю­дям, распределяет между ними свои сокровища и возносит к себе желающих.[64]

«Любовь божия» Иисуса, абсолютное тождество его воли с волей божией, также принадлежит к числу неотъе­млемых черт сына божия, каковым считали Иисуса евангелия; ведь весь образ Иисуса должен был, с точки зрения еван­гелистов, служить именно для того, чтобы возможно на­гляднее изобразить любовь бога к людям и любовь людей к богу, находящую свое непосредственное выражение в любви к ближним. Поэтому нет никаких оснований рас­сматривать ее как. существенную черту характера истори­ческого Иисуса.

Таким образом, мы приходим к выводу, что евангель­ская характеристика Иисуса обусловлена догматическими требованиями и литературными вкусами. Поэтому за но­сителем этого характера мы можем признать только литературную реальность. Противоречия в характере Иисуса всецело объясняются изложенной нами историей возникно­вения его образа, и вполне понятно, что при этих условиях евангелисты не создали и не могли создать действительно яркого, законченного и жизненного облика спасителя.