Читаем Происхождение личности и интеллекта человека полностью

Существует мнение, что многие ученые прошлого были религиозными людьми. Вполне возможно. Но рассматривая эту точку зрения, следует помнить о колоссальном влиянии фактора глобального церковного террора на поведение как частных лиц, так и целых людских сообществ. Огромные карательные возможности церкви (которыми она широко пользовалась) были слишком отчетливым ежедневным обстоятельством прошлого, чтобы не считаться определяющим в решении вопроса об искренности исповедания т.н. веры. Фактор внушаемого церковью страха ставит под очень сильное подозрение религиозность ученых, равно как и любых других просвещенных людей прошлого, вполне способных в силу развитости на научное понимание миропорядка, но отнюдь не способных на личный бунт. Рассматривать «религиозность» ученых, не принимая во внимание фактор внушаемого церковью ужаса, равносильно попытке рассмотреть нормальные физические свойства, к примеру, олова, не принимая во внимание того факта, что олово помещено в горящую печь или кислоту. К слову сказать, у тех ученых, которые были защищены от карательной тотальной машины церкви высотой собственного положения или могуществом своих покровителей, мы не увидим ни религиозности, ни почтения к догматам и канонам. Леонардо да Винчи, к примеру, по свидетельству его биографа Джорджо Вазари «создал в уме своем еретический взгляд на вещи, не согласный ни с какой религией, предпочитая, по-видимому, быть философом, а не христианином» (Вазари Д. Леонардо да Винчи, живописец и скульптор флорентийский, 1933).

Описание этого подростка у Вагнера крайне пространное и любопытное. Очень рекомендую ознакомиться целиком.

Советская школа нейрофизиологии с не понятной мне уверенностью называет таким возрастным «порогом» возраст 10 лет. Именно эта цифра закрепилась в основных трудах. Но поскольку утверждение остается декларативным, не подтвержденным ссылками на исследования или статистику, то и доверять ему особенно не стоит. Дженни из Лос-Анджелеса, к примеру, все же смогла выучить несколько слов и несколько бытовых действий, а ей было на момент ее обнаружения около 13 лет. Правда, несмотря на все усилия исследователей, которые по очереди принимали Дженни в свои семьи и вообще потратили много сил на ее воспитание и образование, интеллектуальный уровень девочки остался трагически низким и не позволил ей жить социальной жизнью.

Историю «Дженни», несмотря на всю живописность этого примера, ни в коем случае нельзя считать «точкой» в данном вопросе. Есть очень авторитетные исследования, которые лишь опосредованно касаются нашей темы, но, тем не менее, вполне могут (и должны) быть приняты во внимание при решении вопроса о «возрастном пороге»: Генри-

Кнотт (иссл. 1941 г.), Линдслвй (иссл. 1942 г.), Коган и Штейнбух (иссл. 1950 г.), Алферова-Зислина (иссл. 1963 г.) в разное время и в разных научных школах проводившие обширные исследования электрической активности мозга, едины во мнении, что лишь к 13-ти годам электрическая активность мозга приобретает черты, свойственные ЭЭГ взрослых людей. Это серьезный факт, вполне добросовестно задокументированный целым рядом исследователей. При экспериментах регистрировалась электрическая активность затылочных, центральных (область роландовой борозды), височных и лобных отделов мозга. Накладывалось двенадцать электродов: восемь для униполярного отведения на обе половины кожных покровов с правой и левой стороны головы, дополнительно — четыре электрода для биполярного отведения от одного из полушарий.

Дина Сарничар и «ребенок из Лакнау» не смогли овладеть ни одним словом человеческой речи, но зато научились курить сигареты.

Теорий, разумеется, побольше, я назвал лишь самые обиходные на сегодняшний день. Среди них есть совершенно фантазийные, в частности, «астроцитарная» теория, провозгласившая обителью разума глиальные клетки, есть т. н. вторая сигнальная система, которая, впрочем, тихо почила сама собой, без шума и скандалов. Особняком стоит предположение Сантьяго Рамон-и-Кахаля о роли короткоаксонных нейронов. Авторитет Кахаля столь велик, что это предположение, пусть и вскользь высказанное, стоило бы отдельного рассмотрения, но все исследования в этом направлении давно заглохли, остановившись на классификации «канделябров» (клеток с двойным букетом дендри- тов), бесшипиковых клеток Гольджи и других мелочах, важных, но не имеющих никакого принципиального значения. Следовательно, говорить пока не о чем. Нет точных данных и серьезных разработок — нет и темы для обсуждения.

У homo, как данность, присутствует серьезная переоценка факта собственной разумности и ценности построенного им «параллельного мира» (по выражению Гердера). Отчасти эта переоценка базируется на неумении масштабировать явление, понять его истинную значимость и подлинный размер. Эта переоценка стабильно вносит системную ошибку в большинство рассуждений и исследований о мозге, разуме, мышлении и интеллекте.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука