Происшествие

На скулах цирюльника играли желваки. Уплывает целая тысяча! Девчонку увел араб, это ясно. До него мы доберемся. Считай, пропал парень. Насидится в тюрьме. Если вообще останется жив. Но им, им-то какой толк от этого? Разве племянник бея захочет жениться на вдове смазчика Кемаля?

Решид остановился и сердито бросил Мерием:

— Когда она убежала?

— Не знаю, спала я…

— Вот и проспала! У-у-у! Ну когда — ночью, утром? — гаркнул он.

— Ей-богу, не знаю, Решид-ага.

«Все ты прекрасно знаешь, притворяешься. Неряха отвратная… Была бы ты моей женой, я бы тебе показал…»

— Ей шестнадцать?

— Только что исполнилось.

— Метрики у тебя?

— Ей-богу, не знаю, Решид-ага, может, в сундуке лежат.

Они вошли во двор. Мерием дрожала от страха. Она осталась у двери, не решаясь сделать ни шагу дальше.

Решид пошел будить Джемшира.

Он с трудом растолкал его. Джемшир открыл налитые кровью глаза, бессмысленно уставился на цирюльника и силился улыбнуться.

— Ну как ты, брат? — проговорил он, еле ворочая опухшим языком.

— Я-то ничего, а что вы, отец мой, натворили?!

— Что?

— Что? — в тон ему ответил Решид. — Гюллю сбежала, вот что!

Джемшир рывком сел.

— Гюллю сбежала? К кому?

— К кому же еще, наверно, к этому… Одевайся быстрее, пойдем в полицию!

Джемшир обвел комнату страшными глазами.

— Мерием!

— Я здесь… — бледная как полотно, она появилась в дверях.

— Где Гюллю?

— Клянусь…

— Где Гюллю, спрашиваю? — заорал Джемшир.

Проснулся Хамза.

Мерием заплакала.

Джемшир бросился к жене, отшвырнув загораживавшего ему дорогу Решида.

Теперь они стояли с женой лицом к лицу. Мерием дрожала.

— Где Гюллю, спрашиваю?

— Оставь ее, абей[46], — упрашивал Решид из другого угла. — Она не виновата!

Огромный кулак Джемшира поднялся и, с силой разрезав воздух, сбил Мерием с ног. Она дико вскрикнула.

Подскочили Решид и Хамза. Они били ее втроем. Она лежала, неловко подвернув руку, и только дергалась под ударами.

Комната наполнилась народом. Джемшира оторвали от нее и вывели во двор. Хамза оглянулся на мать: «Чтоб ты издохла!» — и поспешил за отцом.

Соседи принесли йод, воду. Женщины обмыли кровь с лица и рук Мерием. Рваная рана у рта, глаза затекли, лица нельзя было узнать.

— Будь прокляты такие люди! — всплеснула руками соседка.

— А сын-то, сын каков? — негодовала другая.

— Пусть он околеет, такой сын! Тьфу!..

Мерием медленно приходила в себя.

— Ничего, ничего, милая… — приговаривала соседка, когда та очнулась и застонала от боли, — ничего…

— Где он? Почему я лежу? — допытывалась Мерием. — Он ушел, куда?

— Пусть идет куда хочет, хоть к черту!

— Не говорите так, ради аллаха, не говорите так…

— Ты посмотри на себя, что он с тобой сделал… А ты — «не говорите».

— Мы все свидетели, — зашумели соседи. — Давайте позовем полицию!

— Полицию!

Мерием, к удивлению врачевавших ее соседей, вскочила на ноги.

— Ради аллаха, не зовите полицию, вам какое дело? Я не жалуюсь. Он мой муж. Бьет — значит надо. Не зовите полицию!

— А, так тебе и надо, дуре!.. — в сердцах сказала соседка.

— Дура и есть, — закивали остальные. — На твоем бы месте женщина позубастей…

— Причем тут «позубастей», да каждая, если она человеком себя считает…

— Какой уж тут человек!..

— Куда же они направились? — спросил кто-то.

— Кто знает? У них цирюльник наставником… А девчонка молодец. Выкинула шутку!

— Это-то верно. Да ведь не оставят они ее в покое.

— Почему?

— Годами не вышла. По закону нужно согласие отца…

— Значит, в полицию пошли!

Они остановились у полицейского участка.

— Не забудь, что я тебе наказывал, — еще раз предупредил Решид. — Ну, иди! — Он подтолкнул Джемшира к двери, пропустив вперед себя Хамзу, и вошел последним.

Пришлось ждать. Полицейский комиссар был занят. Джемшир понемногу приходил в себя. Он ужасно боялся разговора с комиссаром. Джемшир очень терялся в присутствии должностных лиц. Глаза Решида, наоборот, сверкали молниями. Он нервничал и раздраженно повторял:

— Не забудь, что я тебе говорил. Если спросит, кого подозреваешь, называй черномазого!

Наконец их позвали к комиссару.

Джемшир тут же опешил, забыл, что следует говорить, вернее, не знал, с чего начать.

Цирюльник Решид выступил вперед и стал шумно рассказывать.

— Подожди, — сказал комиссар, — подожди! Ты отец сбежавшей девушки или он?

— Он.

— А ты ей кто?

— Вроде как бы дядя!

— Тогда подожди за дверью.

Решид заморгал, помялся, но вышел.

Дверь он прикрыл так, чтобы можно было подслушивать.

Наблюдая за Джемширом, молча глотавшим ртом воздух, он не выдержал и крикнул:

— Да он смазчиком на фабрике работает, господин комиссар! Что же ты не скажешь, Джемшир, скажи.

Столкнувшись на соседней с фабрикой улице с Пакизе и Гюллю, Кемаль растерялся. Он сделал, как ему велела Пакизе, взял такси и отвез Гюллю к матери. Назад мчался на такси. Он успел обернуться и к началу работы снова был на фабрике.