Происшествие

— Не горячись! Дальше. Смирнов и Дмитриев родились в городе Козельске.

— Слушай! — воскликнул Вахтанг. — Ты где родилась?

— В Туле.

— А я в Ереване. А в общем, как в песне, «наш адрес Советский Союз!». Все это, Катерина Ивановна, ерунда. Стыдно говорить обо всем этом. Я вообще считаю, что заявление Ильюшиной и Короедовой яйца выеденного не стоит. Так и надо доложить на бюро райкома партии.

— Можно подумать, что Смирнов и Дмитриев тебя околдовали.

— Дело не в них. Эти дамы если не клевещут на руководство, то оговаривают его. А большая часть коллектива высоко оценивает их работу.

— Между прочим, и в заявлении и в разговоре Ильюшина с Короедовой утверждают, что многие сотрудники не говорят правду, боятся расправы за критику.

— Да перестань ты, Катерина Ивановна! Первый год мы с тобой, что ли, письма да заявления проверяем? Что-то не было такого, чтоб весь коллектив от страха врал. Это они крепостные, что ли? Чего бояться-то?

— Мы не можем с тобой сбрасывать со счета тот факт, что письмо подписано партгрупоргом.

— Вобла она сушеная! Прости мою душу грешную! — проворчал Вахтанг. — У нее на физиономии написано безразличие…

— Ты говори, да не заговаривайся. С какой стати она должна тебе улыбаться?

— Она же женщина!

— Женщина. И серьезная… А положение в редакции не простое. А она, кстати, отвечает за атмосферу в коллективе.

Они еще долго спорили, потом наконец подписали справку, которая, если разобраться, получилась какая-то расплывчатая. И Катерина Ивановна и Вахтанг Гигунц оба были недовольны ею.

Тут надобно открыть один маленький секрет: у Катерины Ивановны было довольно сложное положение: много лет назад она работала с Ириной Васильевной в одной многотиражке и даже дружила. Потом их служебные пути разошлись, и встречались они лишь случайно.

Познакомившись с заявлением и увидев подпись Короедовой, она, пожалуй, несколько растерялась. Потом решила отказаться, сославшись на давнее знакомство с Ириной Васильевной, но побоялась, что сочтут, что приятельские отношения для нее могут оказаться выше принципиальности, что она может ради бывшей подруги покривить душой. А Катерину Ивановну собирались взять инструктором в горком партии, она очень стремилась к этому и не хотела, чтоб в отношении ее возникли какие-либо сомнения.

Но так уж устроен человек: Ирину Короедову она знала давно и только с хорошей стороны. И естественно, что ее слова у Катерины Ивановны вызывали доверие. В принципе она была человеком честным и справедливым, но факты, приведенные в заявлении, можно было толковать и так и эдак.

Решение, к которому пришла комиссия, все-таки очень беспокоило Ильюшину, хотя Короедова была настроена вполне оптимистически.

Галина Петровна решила поговорить с Артемом Ноевым, позондировать почву. Войдя в кабинет, она застала его сидящим на подоконнике и разговаривающим по телефону. Ноев пытался что-то объяснить, но собеседник, видимо, не слушал и бубнил что-то свое. Ноев уже несколько раз вытирал платком вспотевшую лысину.

— Уф! — сказал он, положив наконец трубку. — Один такой зануда сокращает жизнь человека минимум на два часа.

— Что решила комиссия, не знаешь? — спросила Галина Петровна своим ровным голосом.

— Садись, в ногах правды нет, — предложил Ноев и сам сел напротив за стол. — Волнуешься?

— А что мне волноваться? Я считаю себя правой.

— Лично у меня с комиссией разговор был не слишком приятный. Вы перепрыгнули через голову партбюро, выразив тем самым к нам недоверие.

— Неправильно говоришь, — заметила Галина Петровна. — В заявлении ясно написано: Смирнова пригласил Жуков, согласовав кандидатуру с партбюро, то есть с тобой. Что же, значит, наш сигнал надо было к тебе обращать?

— Сигнал! — пробурчал Ноев.

— А что, Жуков недоволен?

— Он мне не докладывал. Между прочим, прежде чем строчить свои заявления, могли бы и посоветоваться.

— Устав не обязывает советоваться.

— Не понимаю, чего ты хочешь?

— Справедливости.

— М-да, — промычал Ноев. — Как Смирнов настроен?

— Ты у него спроси. Откуда я знаю?.. Придирался к Ирине, что не организовала передачу о новом кафе.

— А почему она не организовала?

— Потому что выяснила, что в этом кафе будет подаваться пиво. Зачем же пропагандировать злачные места, если принято решение о всеобщей трезвости.

— Да! — вздохнул Ноев. — С ума сойдешь с вами. Примирились бы, что ли!

— Мы что, дети? «Мири-мири навсегда, кто поссорится — тот свинья!» — Она поднялась и пошла к двери. Очередной шарик был запущен. Она пришла к твердому решению: зубами, ногтями — как угодно выгрызть место заместителя главного редактора.

Едва закрылась за ней дверь, Ноев снял трубку телефона и набрал номер Жукова.

— Виктор Викторович, есть сведения, что у Смирнова опять конфликт с Короедовой. Наверное, надо бы как-то разобраться. Мне поговорить, или сами?