Происшествие в городе Т

– Здравствуйте, господин полковник, не прогоните? – Графиня была в трауре, но лицо ее не выражало особой скорби по умершему мужу. Оно несло печать усталости и более ничего.

– Только после того, как узнаю о цели вашего визита, – пошутил Фома Фомич, затем вышел из-за стола, провел Елену Павловну к свободному стулу и вернулся на свое место. – Итак, я вас слушаю.

– Привело меня к вам, Фома Фомич, исключительно любопытство, женское любопытство… – Елена Павловна замолчала, очевидно раздумывая, как высказать начальнику сыскной свою просьбу.

– Да, да, продолжайте, – кивнул он.

– Я хотела бы из первых уст услышать всю эту историю, ну вы понимаете, о чем я…

– Да, я понимаю вас, и когда же вы желаете ее услышать?

– Если вам будет удобно, то прямо сейчас.

– Ну что же, слушайте, – со вздохом в голосе сказал фон Шпинне. Собрал в стопку лежащие перед ним бумаги, сунул в верхний ящик стола и начал свой рассказ:

– Сложность этого дела, госпожа графиня…

– Обращайтесь ко мне «Елена Павловна».

– Сложность этого дела, Елена Павловна, заключалась в том, что никто не покушался на его превосходительство…

– То есть как никто? – удивленно вскинула плечами графиня.

– А вот так, никто. Целью преступников был совсем другой человек.

– И кто же это, позвольте узнать?

– Савотеев Всеволод Петрович. Вам о чем-нибудь говорит это имя?

– Нет, я слышу его впервые, – ответила графиня, спокойно глядя в глаза начальника сыскной.

– Всеволод Петрович Савотеев – это тот самый человек, который напал на его превосходительство памятным майским вечером. Странно, что вы о нем не слышали.

– Почему странно? – удивилась Елена Павловна.

– Дело вот в чем. Савотеев с детства страдает психическим заболеванием. Нет, оно не опасно и вовсе не делает его безумцем, просто иногда у него случаются видения… – Заметив у гостьи какое-то беспокойство, начальник сыскной успокоил ее: – Все, что я рассказываю, напрямую относится к делу о нападении на губернатора. Итак, у Савотеева случаются видения. Характер этих видений странен и с точки зрения современной медицинской науки малообъясним. Ему кажется, что изображение на иконе оживает, разговаривает с ним и даже сходит оттуда. Это вкратце, чтобы предварить дальнейший рассказ. Теперь о том, почему я сказал: «Странно, что вы не слышали о Савотееве». Он в марте этого года находился в Пантелеевской больнице, и вот тамошний старший ординатор Закис показывает, что несколько раз Савотеева навещала графиня Можайская как представительница благотворительной организации «Сестры милосердия»…

– Но я не состою в «Сестрах милосердия», и в Пантелеевской больнице я никогда не была! – воскликнула графиня.

– Охотно вам верю. Там была совсем другая женщина. И вот эта женщина выдавала себя за вас… – Видя, как графиня напряглась после этих слов, начальник сыскной сменил тему: – Но об этом мы поговорим чуть погодя, а сейчас начало этой истории. Вы уж и не рады, наверное, что пришли…

– Нет, нет, мне очень и очень интересно.

– Тогда продолжим. История эта началась много лет назад и сразу в двух местах: в городе Дерпте, где родилась Августа Мозель, а также в деревне Большие Костры, которая сейчас именуется просто Кострами и находится в семнадцати верстах от Татаяра. В этой деревне у помещика Дубова родился сын от крепостной девки. И вот они, Августа Мозель и незаконнорожденный сын помещика Дубова, являются главными фигурантами в деле о нападении на его превосходительство. Вы, наверное, задаетесь вопросом, как Августа Мозель оказалась здесь, у нас? Отвечу. Она сбежала, сбежала прямо из-под венца с денщиком Петром Савотеевым, к нам в Татаяр. Приехали, Августа крестилась в православие, нарекли ее Ефросиньей, и тут же, после крещения, они с Савотеевым обвенчались. Жили дружно, в достатке. Бывший денщик получил от отца в наследство несколько скобяных лавок, так что деньжата водились.

Но не все было так гладко, как может показаться. У Петра Савотеева от первой жены, которая умерла, когда он служил в армии, был сын Всеволод. И поскольку девать его было некуда, жил Всеволод вместе с молодыми. Как относилась Августа-Ефросинья к пасынку, сказать не берусь, так как не знаю. Жили вместе, это все, что известно. Когда у Всеволода появилось психическое заболевание, тоже доподлинно неизвестно. Ну да ладно, жили они, жили, и вдруг, а случилось это несколько лет назад, Петра Савотеева убивают во время уличного грабежа. Остается Ефросинья Карловна одна, ну, если не считать пасынка Всеволода. Тут обнаруживается, что Савотеев-старший оставил после себя завещание, точно подозревал, что может с ним что-то случиться. А самое интересное заключалось в том, что… все свое состояние… он завещал сыну Всеволоду, а про жену Ефросинью даже не упомянул. Была она, конечно, этим очень и очень расстроена. А тут еще отношения с Всеволодом испортились.