Произведения, 1856—1859

— Ого-го! Какъ онъ поклонился, — думалъ онъ объ Аленин , — строго и величественно. Это хорошо. Я это люблю. Они думаютъ, что я не зам чаю; н тъ, я все зам чаю. Что ежели бы мн когда-нибудь встр титься съ какимъ нибудь принцомъ инкогнито, я бы узналъ его, я бы ум лъ съ нимъ обойтись, я бы ему такъ сказалъ: Милостивой Государь, я люблю людей царской крови, пьемъ за ихъ здоровье. А потомъ еще и еще и игралъ бы ему. А онъ бы сказалъ: люблю артистовъ, вотъ вамъ 2 миліона съ половиной. О, какъ бы я ум лъ поступить съ ними. Меньше я не взялъ бы. Я бы купилъ виллу въ Италіи. — Тутъ ему представилась декорація петербургской оперы, представлявшей виллу ночью. — Луна бы была и море. Я сижу на берегу съ Еленой Миллеръ, и д ти тутъ б гаютъ. Н тъ, не надо д тей? Зач мъ д ти матери? У вс хъ насъ одинъ отецъ — Богъ. Ну, и сид лъ бы я съ ней, держалъ бы ее зa руку и ц ловалъ и потомъ зап лъ бы. — Тутъ въ голов его зап ла серенада Донъ-Жуана. — Она бы упала мн на грудь и заплакала. Но вдругъ страшный акордъ и дв расходящіяся хроматическія гаммы, впадающія въ еще бол е страшный акордъ. Буря, б гутъ въ красныхъ плащахъ вооруженные люди отнять ее. Н тъ! Я говорю ей: спи спокойно. Я! И все пройдетъ, и поетъ мягкая, легкая, веселая мелодія, ее подхватываютъ хоромъ д вицы въ б ленькихъ юбочкахъ съ голубыми лентами и большими косами, а мы ходимъ, и мелодія все поетъ и поетъ, расходится шире и шире. — Въ сара слышался звукъ катящихся экипажей, и изъ этаго звука въ голов его составлялись мелодіи одна прелестн е другой, которыя п ли то голоса, то хоры, то скрыпки, то весь оркестръ. Мелодія принимала все бол е и бол е строгой характеръ и перешла наконецъ въ мужской стройный и медленный надгробный хоръ.

— Смерть! — подумалъ онъ: — идетъ, подвигается тихими, м рными шагами и все, все бл дн етъ, вс радости изчезаютъ и въ зам нъ мелкихъ многихъ радостей открывается что-то одно ц лое, блестящее и громадное.

— Туда, туда. Скор е надо. Сколько тутъ нужно помнить, д лать, сколько нужно знать вещей, а я ничего не знаю. И чтожъ, хоть я и счастливъ? Меня любятъ, я люблю, никто мн не вредитъ, я никому не врежу, но туда, туда. Н тъ и не можетъ быть зд сь того счастья, которое я могу перенести и которое я знаю, н тъ этаго счастія ни у кого. А немножко меньше, немножко больше, разв не все равно. Все на такое короткое время. Не то что-то на этомъ св т , не то, совс мъ не то, что надо. Вотъ тамъ, въ Италіи, на берегу моря, гд апельсины и гд она моя и я наслаждаюсь ею. Будетъ это время, даже оно теперь начинаетъ быть, я чувствую. Идетъ, идетъ что-то, ужъ близко. Смерть, можетъ быть... т мъ лучше. Иди! Вотъ она! — Больше онъ ничего не думалъ и не чувствовалъ. Это была не смерть, а сладкой спокойный сонъ, который далъ ему на время лучшее благо міра — полное забвенье. ⁵²

Гр. Л. Н. Толстой.

5 Октября

Ясная Поляна.

————

ТРИ СМЕРТИ.

* № 1

Федька былъ боленъ 3-й м сяцъ, — нутренность, какъ онъ говорилъ. Въ чемъ состояла эта бол знь, не знали ни его братъ, ни племянникъ, ни фельшеръ, которому показывали больнаго, ни самъ больной. Впрочемъ больной и не желалъ знать этаго. Онъ зналъ и говорилъ, что смерть его пришла и ничего больше. <Недавно еще онъ былъ мужикъ сильный, веселый, здилъ на курьерскихъ, п валъ п сни и любилъ выпить. Теперь второй м сяцъ онъ не сл залъ съ печи, изр дка стоналъ, просилъ испить и твердилъ несвязныя молитвы.> — Третьяго дня его причащали.

* № 2

Мужъ сид лъ одинъ въ своей комнат и молчалъ, кузина сид ла подл него и молчала. Они искали и не находили, что бы сказать другъ другу, а чувствовали потребность сказать что нибудь. Одна св чка гор ла.

— Извините меня, мой другъ, — сказала кузина, — когда она еще была здорова (кузина вздохнула, мужъ тоже: онъ началъ обдумывать новый образъ жизни безъ жены, и ему пом шали), вамъ тяжело, но что жъ д лать? Она говорила, что желала бы покоиться съ матерью въ Щербинкахъ. Не отвезете ли вы ее, исполните ея посл днее желанье. Расходы, разум ется, не остановятъ васъ въ такомъ важномъ д л .

— Отчего она сказала: посл днее желанье, когда сама говоритъ, что давнишнее, и, в рно, сама выдумала, — подумалъ мужъ. — Расходы однако будутъ не очень большіе, рублей 200, — еще подумалъ онъ.

— Ахъ мой другъ, я счастливъ сд лать все, что могу, для ея памяти, — сказалъ онъ, — только, право, я не могу самъ нич мъ этимъ распорядиться. Я такъ разстроенъ.

— Ахъ, это понятно, мой другъ.

* № 3