Производство пространства

Представим себе тела (каждое тело) и пространство между ними с определенными принадлежностями: материалами, служащими для них отправной точкой (наследственностью, предметами) и инструментами, которыми они располагают (типами поведения, установками, как говорится, стереотипами). Для этих тел – перед ними, вокруг них – пространство-природа и пространство-абстракция, выделяемые с помощью анализа, существуют нераздельно. Каждый человек располагает свое тело в своем пространстве и воспринимает пространство вокруг своего тела. Он стремится использовать в этом пространстве имеющуюся у него энергию, встречая в других телах (живых и неживых) либо препятствия и опасности, либо содействие и поощрение. Каждый действует в соответствии со своей принадлежностью к разнообразным множествам и с изначально двойственным сложением: в соответствии с осями и плоскостями симметрии, которым подчиняются движения рук, ног, кистей, остальных членов; поворотами и вращениями, которым подчиняются всевозможные движения туловища и головы – круговые, по спирали, во «восьмерке» и т. д. Жесты, исходящие из этого материала, предполагают принадлежность к группам (семье, племени, деревне, городу и т. д.) и разного рода деятельность, а также определенные орудия: доступные предметы, предназначенные для этой деятельности, – предметы «реальные», то есть изготовленные из какого-то материала, но в то же время символические, несущие эмоциональную нагрузку.

Рука? Она, по-видимому, не менее сложна, не менее «богата», чем глаз или речевая деятельность. Она ощупывает, ласкает, хватает, шлепает, бьет, убивает. С помощью касания рука определяет вещества. С помощью орудия, которое отделено от природы и отделяет от нее то, с чем взаимодействует, но которое по-своему служит продолжением тела и его ритмов (молот – линеарный повторяющийся, гончарный круг – кругообразный), рука изменяет различные материалы. Мускульное усилие приводит в действие грубую физическую энергию, порой огромную; она реализуется в повторяющихся жестах – как трудовых, так и игровых. Для получения информации о вещах с помощью касания, ощупывания, поглаживания используется тонкая энергия.

Таким образом, основным инструментом социальных жестов является связность движений. Части тела представляют собой тонкие и сложные сочленения; с учетом пальцев, кисти, запястья, предплечья число сегментов весьма высоко.

Некоторые теоретики предлагают проводить различие между бессвязным и связным, разграничивая тем самым природу и культуру. Бессвязные крики, плач, выражения боли и удовольствия, спонтанная, животная жизнь противопоставляются связным словам, языку и речи, мысли, ясному самосознанию, вещам и действиям. При этом забывают опосредующее звено: телесные жесты. Не стоят ли связные, образующие последовательность жесты, а не влечения у истоков языка (если можно так выразиться)? Не способствовала ли последовательность трудовых (но и не трудовых) жестов развитию того участка мозга, который отвечает за «связность» разных видов деятельности, как языковых, так и жестикуляторных? В детстве тело ребенка обладает довербальной, то есть конкретно-практической («оперативной») жестикуляцией: таковы первые отношения «субъекта», ребенка, с чувственно воспринимаемыми предметами. Эти жесты можно разделить на несколько категорий: разрушать (прежде чем производить), передвигать, выстраивать в ряд, группировать (в замкнутые ряды).

Наиболее утонченная жестикуляция – танцевальные жесты в азиатских странах – приводит в движение все участки тела (вплоть до кончиков пальцев), наделяя их (космической) символикой. Жестикуляции менее сложные также образуют наделенные смыслом, то есть поддающиеся кодировке и расшифровке множества. Слово «код» здесь уместно, поскольку последовательность жестов заранее установлена, содержит элементы ритуала и церемонии. Подобные множества, как и язык, включают в себя жесты-символы, жесты-знаки и жесты-сигналы. Символ содержит смысл; знак отсылает от означающего к означаемому; сигнал требует немедленного или отложенного действия – агрессивного, эмоционального, эротического и т. д. Пространство воспринимается как промежуток, отделяющий отложенное действие от жеста, который его предвещает, подготавливает, означает. Жесты чередуются по принципу противоположности (быстрые или медленные, резкие или мягкие, мирные или грубые) и в соответствии с ритуальными (кодированными) правилами. Тем самым они образуют язык, в котором выразительное (телесное) и значащее (для других тел и сознаний) существуют нераздельно, как природа и культура, абстракция и практика. Исполненная достоинства походка требует, чтобы движения тела следовали осям и плоскостям симметрии, не искажая их при перемещении: прямая спина, так называемые гармоничные жесты. Напротив, смирение и унижение пригибают, прижимают тело к земле, требуют, чтобы побежденный простерся ниц, молящийся встал на колени, а виновный понурил голову и пресмыкался. Милосердие, снисхождение допускают компромиссы – наклоны головы, поклоны.