Производство пространства

Mundus. Сакрально-проклятое место, вокруг которого расположилось италийское поселение. Это дыра: свалка отбросов, общественная помойка. Туда сбрасывают мусор, нечистоты, приговоренных к смерти, новорожденного, которого Отец отказывается воспитывать, «поднимать» (то есть оставляет на земле после рождения, а не поднимает над головой в знак второго рождения, уже не биологического, а социального). Дыра имеет глубокий смысл! Она связывает поселение, пространство на поверхности, свет, почву и территорию с подземными пространствами – скрытыми, тайными пространствами плодородия и смерти, начала и конца, рождения и погребения. Подобно кладбищу в более поздние, христианские времена… Это переходный локус: через него души умерших возвращаются в лоно земли, оттуда они выходят, чтобы возродиться. Локус времени, рождений и могил, вагина земли – матери и кормилицы, темный коридор, ведущий из глубин, пещера, выходящая к свету, устье, через которое изливаются тайные силы, уста мрака – mundus устрашает и возносит к славе. Он двойствен: величайшая грязь и величайшая чистота, жизнь и смерть, плодородие и разрушение, ужас и манящие чары. «Mundus est immundus».

Можно ли постичь это странное и мощное присутствие-отсутствие с помощью психоанализа пространства? Да, безусловно; однако не лучше ли будет, оставив в стороне позднейшую рационализацию, представить себе медленное истечение «истории», хранилище, напластование толкований с их ритмами и мифами, италиков, локализующих и фокусирующих свои страхи в безднах? Когда пустота становится центром, причем центром представления о «мире», этот странный факт не может объясняться действием одного-единственного элемента – психики. Подумать только, какое будущее заключало в себе такое пространство репрезентации!

Рим. Город заклинает и изгоняет подземные силы. Чтобы им противостоять, он создает их чувственную репрезентацию. Вечный город вбирает в свой военный, правовой, политический порядок природу, изображая ее. Солдат-гражданин, вождь и отец, отводит женскому началу специальное место в городском пространстве, в репрезентациях и в реальности. Mundus сыграл известную роль в формировании римского мира благодаря своей изнанке и корреляту – фигуре Отца. Отец обретает господство; он становится тем, что он есть, – вождем, солдатом-политиком, то есть Законом и Правом (навязывая их побежденным: организуя победу, раздавая трофеи, заново распределяя локусы, прежде всего землю). Pater-Rex не пассивно претерпевает мир, он переделывает его, пользуясь своей властью и своим правом: Собственность и Владение, Jus utendi et abutendi ограничены не «бытием» других, но правом тех из числа других, кто обладает такой же властью. Pater-Rex, а позже – император, магистрат и жрец заново объединяет вокруг себя пространство – пространство власти.

Так рождается пространственное (социальное) и ментальное устройство, которому суждено произвести западное общество (с его идеологиями). Иными словами: (римское) право, понятия Закона, Владения и Отцовства, юридического и морального.

Когда отцовство подчиняет своему юридическому закону (Закону) материнство, законом мысли становится абстракция. Господство Отца над земной поверхностью, имуществом, детьми, слугами и рабами, женщинами требует абстракции и предполагает ее. Женскому началу остается быт, воспроизводство жизни (вначале неразрывно, до неразличимости связанное с сельскохозяйственным производством), удовольствие и боль, земля и бездна. Отцовской власти сопутствует закон знаков, установленный для природы – с помощью письма, надписей, камня. Переход от материнства, не утратившего пока своего значения (кровные связи), к верховенству отцовства предполагает формирование ментального и социального пространства; в то же время возникает необходимость в частной собственности на земельные владения, в их распределении согласно абстрактным принципам, фиксирующим как границы владений, так и статус владельцев.

Рим. Urbs и Orbs. Античный город-государство осознается, воспринимается как imago mundI. Он объединяет, сосредоточивает все, что рассеяно вокруг него. Он вписан в некую местность и занимает четко определенное, ясно воспринимаемое положение по отношению к окружающему, то есть создает репрезентацию пространства; в мыслях горожан существует не то или иное пространство, но нечто более широкое – репрезентация пространства в целом, земли, мира. В городе же, напротив, формируются пространства репрезентации; свое время и пространство есть у женщин, у слуг и рабов, у детей. В представлении свободного гражданина, солдата и политика, мировой порядок заключен в пространстве и воплощен в его городе-государстве. Прикладное пространство, военный лагерь, подчиняется иному распорядку (жестко симметричное прямоугольное пространство с двумя осями – кардо и декуманусом).