Производство пространства

Абстрактное пространство можно помыслить абстрактно лишь посредством разделения (оторвав логику от диалектики), редукции (противоречий к когерентности), смешения остатков, возникающих при редукции (например, логики и социальной практики). Абстрактное пространство, понимаемое как инструмент (а не только как социальная видимость), – это прежде всего природный локус, орудие его подчинения, нацеленное (в пределе) на его уничтожение. Это же пространство соответствует разрастанию (социальной) практики, порождающей все более обширные и плотные сети на поверхности земли, под и над ее поверхностью. С другой стороны, оно соответствует также абстрактному труду (у Маркса так обозначается труд вообще – средний общественный труд, затраченный на производство меновой стоимости вообще, общей формы товара); абстрактный труд не имеет ничего общего ни с ментальной абстракцией, ни с научной абстракцией в том смысле, в каком ее понимает эпистемология (которая выделяет практические понятия, составляя их перечень и возводя их в ранг абсолютного знания); он, как и сама меновая стоимость и форма стоимости, обладает социальным существованием. Чтобы перечислить «свойства» такого пространства, его следует для начала рассмотреть как среду обмена (с его импликацией – взаимозаменяемостью), стремящуюся поглотить обычай. Что ни в коей мере не исключает обычая политического, даже наоборот; пространство государственного господства, (военного) насилия есть в то же время пространство воплощения различных стратегий. Однако его (ограниченная) рациональность отчасти схожа с рациональностью предприятия (из чего не следует, что техническое разделение труда можно приравнять к разделению социальному). В таком пространстве проявляется мир товара с его импликациями – накоплением и ростом, расчетом, прогнозированием, программированием. Иными словами, это пространство, в котором путем давления и подавления действует тенденция к гомогенизации; ее орудием служит семантическая пустота, уничтожающая все предшествующие значения (что не является помехой для усложнения мирового порядка, множественности сообщений, кодов, операций). К тому же абстрактному пространству ведут как масштабная метафоризация, реализующаяся в истории, так и метонимизация, действующая в процессе накопления и выносящая тело за его собственные пределы (парадоксальная форма отчуждения). Перед нами широкий процесс перехода от материальной истины (телесного присутствия) к верховенству писаного текста, «плана», визуальности и спрямления внутри визуального. Таким образом, абстрактное пространство заключает в себе одновременно гипертрофированный аналитический интеллект, государство и бюрократические государственные интересы, «чистое» знание, дискурс власти. Абстрактное пространство бюрократии предполагает определенную маскировочную «логику», скрывающую его противоречия, и соединяет в себе зрелище и насилие (в противовес «чистому» зрелищу). Наконец, выясняется, что подобное пространство почти неотличимо от пространства, выстроенного философами, от Декарта до Гегеля, и представляющего собой сплав интеллигибельности («res extensa») с политикой, знания с властью. Его следствием служит жестко авторитарная пространственная практика (практика барона Османа; та, что была позднее систематизирована Баухаузом и Ле Корбюзье): деятельность аналитического ума, достигающего успеха в дисперсии, разделении, сегрегации (и с их помощью).

Итак, в пространстве гомогенизации нет ничего гомогенного. Оно «полископично» и множественно; оно содержит и на свой лад принудительно унифицирует отдельные разрозненные фрагменты и элементы. Оно возникает в истории как среда социально-политического компромисса между аристократией и буржуазией (между земельной и денежной собственностью) и в дальнейшем опирается на конфликт между финансовым капиталом – предельной абстракцией – и действиями во имя пролетариата.

V. 10

В эту текстуру (в эту ткань) вторгается на правах действующей идеологии, поставляющей мотивировки и обоснования, пространство, которое разрабатывают художники-авангардисты – те, кто берет в расчет обрушение системы координат. Они наглядно представляют предмет в пространстве господствующей социальной практики. Одновременно со стороны архитекторов и урбанистов привносится (также в качестве действующей идеологии) идея первичного пустого пространства как содержащего, куда помещаются фрагменты содержимого, как нейтральной среды, принимающей в себя разрозненные предметы, людей, жилые дома. Коротко говоря, перед нами бессвязность под знаком когерентности; разделение и распад в целостности; текучее и мимолетное в устойчивом; конфликтные отношения в рамках внешней логики и результативной комбинаторики.