Производство пространства

Итак, случается, что сферу недвижимости довольно жестко призывают к порядку. Операции с недвижимостью, риелторское производство и спекуляция, почти сливающаяся с промоушеном, колеблются между ролью вспомогательного ускорителя, резервного средства усиления, то есть регулятора, и господствующей функцией. Тем самым сфера недвижимости включается в общую неравномерность (роста) и секторизацию (экономики как глобальной реальности). Но она сохраняет свою основную функцию: функцию борьбы против тенденции к снижению средней нормы прибыли. Уровень прибыли в строительстве (частном или общественном) был и до сих пор остается выше среднего. Инвестиции в недвижимость, то есть в производство пространства, пока содержат более высокую долю переменного капитала по сравнению с капиталом постоянным. Доля постоянного капитала остается низкой, несмотря на значительные инвестиции и технический прогресс. Здесь до сих пор много мелких и средних предприятий; к земляным и трудоемким работам привлекается многочисленная рабочая сила (в основном иностранная). Отсюда – образование совокупной прибавочной стоимости, которая увеличивает общую совокупность капиталов, но частично отходит строительным предприятиям, промоутерам, биржевикам. Что касается затруднений, связанных со слишком медленным моральным износом продуктов, что сдерживает ускорение капиталооборота, то их преодолевают самыми разными способами. Мобилизация, приведение в движение пространства идет бешеными темпами, приводя иногда к саморазрушению пространств, и старых и новых. Инвестиции и спекуляция не способны остановиться и даже замедлиться: это дьявольский замкнутый круг.

Стратегия пространства, даже помимо военно-политических проектов, связана с большим риском. Она уничтожает будущее во имя сиюминутных интересов, а настоящее – во имя запрограммированного, однако весьма неясного будущего.

Мобилизация пространства с целью его производства имеет свои строгие требования. Как известно, она начинается с земли, которую следует для начала вывести из собственности традиционного типа, из наследственного владения, лишить устойчивости. Процесс этот сопряжен с трудностями и уступками владельцам (земельной рентой). Затем мобилизация захватывает пространство в целом, недра и надземные объемы. Все пространство должно обладать меновой стоимостью. Но обмен предполагает взаимозаменяемость. Возможность обмена некоего блага превращает его в товар, аналог мешка сахара или угля; она требует, чтобы этот товар можно было сравнить с другими благами и даже всеми благами данного вида. «Товарный мир» со своими особенностями распространяется с вещей и благ, произведенных в пространстве, с их оборота и потоков, на пространство в целом, которое тем самым приобретает (кажущуюся) автономную реальность вещи или денег.

Меновая стоимость (Маркс, вслед за «классиками», показал это применительно к продуктам-вещам) выражается в деньгах. Прежде продавали или брали в аренду некую земельную площадь. Сегодня покупают и продают (чаще, чем арендуют) объем: квартиру, жилое помещение, комнаты, этажи, террасы, различные элементы инфраструктуры (бассейн, теннисный корт, парковку). Каждое обмениваемое место включается в цепь торговых операций – предложение и спрос, формирование цены (цены сохраняют связь – впрочем, достаточно гибкую – с «производственными затратами», то есть со средним временем общественного труда, затрачиваемого на производство). Здесь, как и в других областях, эти отношения нарушаются и усложняются в силу многих факторов, прежде всего спекуляции. «Ценовая истина» размывается; цены отклоняются от стоимости и производственных затрат; механизм законов стоимости, спроса и предложения – или, если угодно, желательности и наценки, если прибегать к немарксистской терминологии, – искажается. Мошенничество становится законом, правилом игры, тактикой.