Производство пространства

Прежде чем обратиться к последним определениям, нужно выявить связь между осадочными отложениями (между диахронией и синхронией). Ни одно пространство не исчезает полностью, не уничтожается бесследно. Даже в Трое, Сузах или Лептис-Магне сохраняется напластование пространств, занятых сменявшими друг друга городами. Если бы дело обстояло иначе, не было бы никакого «взаимопроникновения» (пространств, ритмов, оппозиций). Однако каждый последующий слой использует и переделывает предыдущий. Условия существования каждого периода, каждого наслоения, выходят за пределы их самих. Эффект метафоризации? Да, но при этом включающий в себя и эффект метонимизации, ибо напластование пространств представляет собой тем не менее единое множество (целое). Эти понятия позволяют только изложить процесс, но не объяснить его. Используя эти термины, можно описать, каким образом пространству природы (а значит, физическому и физиологическому) удается не исчезнуть в пространстве религиозно-политическом, а тому – в пространстве историческом, а им обоим – в пространстве практическом, чувственном, населенном телами и предметами, органами чувств и продуктами (предметностью). Описываются метаморфозы, переносы, подстановки; природный объект (вот этот бугорок, это дерево, этот холм) продолжает восприниматься в своем природном контексте, тогда как социальное пространство в окрестностях населяется предметами и видится также через призму «предметности», общей для природных объектов и продуктов.

Господствующее и подчиненное: природное пространство, преобразованное (опосредованное) определенной техникой и практикой. В современную эпоху такие случаи и примеры бросаются в глаза, прочитываются как таковые: бетонная дамба, шоссе. Господство, если можно так выразиться, становится абсолютно господствующим. Благодаря технологиям. Мы довели до совершенства «господствующее», которое восходит к глубинам истории и исторического времени, ибо начинается с появлением политической власти как таковой. Военная архитектура, укрепления и валы, работы по строительству плотин и ирригации дают множество прекрасных примеров подчиненного пространства. Господствующее пространство – скорее изделие, чем произведение, и еще не «продукт» в узком, современном, промышленном смысле – есть результат замыслов господина. На первый взгляд все очень просто. Однако это понятие требует пояснений. Чтобы подчинить пространство себе, техника вводит в предшествующее пространство определенную форму, чаще всего форму прямых линий и прямоугольника (создает сетку, разбивает на квадраты). Автострада грубо вторгается в пейзаж и местность: она режет пространство, как большой нож. Подчиненное пространство, как правило, замкнуто, бесплодно, опустошено. Его понятие обретает смысл лишь в противопоставлении другому, неразрывно связанному с ним понятию – присвоению.

У Маркса присвоение (апроприация) четко противостоит собственности, но само понятие далеко не во всем прояснено. Оно почти сливается со «свойством» в антропологии и философии; кроме того, Маркс ищет «свойство человека»: для него это не смех, не игра, не осознание смерти и не жилище; это – (общественный) труд в его неразрывной связи с языком. Более того, Маркс не различает господство и апроприацию. С его точки зрения, труд и техника, господствуя над материальной природой, уже самим этим фактом присваивают ее для нужд (социального) человека и преобразуют для этой цели. Природа из неблагодарной матери, из врага превращается в «имущество».

Прояснить это понятие позволяет только критическое изучение пространства. Если природное пространство изменяется, чтобы служить потребностям и возможностям данной группы, то можно сказать, что группа его присваивает. Обладание (собственность) было лишь одним из условий и чаще всего отклонением в рамках этой «присвоительной» деятельности, достигающей вершины в произведении искусства. Присвоенное пространство сближается с произведением искусства, но не является его симулякром. Обычно имеется в виду какая-либо постройка, памятник или здание. Но не всегда – «присвоенными» можно назвать и ландшафт, и площадь, и улицу. Таких пространств множество, хотя не всегда легко сказать, в чем и как, кем и для кого они были присвоены.