Прокаженный из приюта Святого Жиля

Ивета лежала в постели. Под рукой у нее стояла наготове чашка с отмеренной дозой макового напитка брата Кадфаэля. Его обещание, что питье принесет сон, согревало душу, будто маленький огонек. Но спать покане хотелось. Было приятно в таком расслабленном состоянии лежать в пустой комнате, хотя больная знала: Мадлен рядом и прибежит, стоит только позвать ее. Все последние недели Ивету так редко оставляли одну. Вечное присутствие надсмотрщиков угнетало ее, словно тень, заслоняющая солнце. Лишь вчера, всего на несколько жалких минут, да и то продолжая присматривать издали, ее послали туда, где ее должны были заметить и начать расспрашивать, — чтобы она могла дать нужные ответы и продемонстрировать требуемое уверенно-спокойное согласие на ненавистный брак. А ведь сами они в это время знали: Йоселин не узник, он на свободе, пусть даже это свобода затравленного зверя.

Но что было, то прошло. Больше ее, Ивету, уже не обмануть. Есть две вещи, которые помогут ей держаться: он не пойман, и она не замужем.

Услышав, как кто-то взялся за ручку двери, Ивета внутренне сжалась и замерла в настороженной неподвижности. Но когда дверь открылась и появилась Агнес, девушка увидела чуть ли не ласковое лицо и услыхала разве что не заботливый голос. Без сомнения, эта личина была надета опекуншей ради входившего следом посетителя. Ивета с изумлением наблюдала за происшедшею с тетушкой переменой.

— Не спишь еще, деточка? Наш добрый друг спрашивает о тебе. Можно ему зайти ненадолго? Ты не слишком устала?

Он, собственно, уже вошел — Симон во всеоружии своей красоты, покорив учтивостью манер дядю и тетку. Блестящие манеры гостя, по-видимому, произвели должное впечатление, ибо Симону позволили остаться наедине с девушкой. Агнес покидала комнату с самой светской улыбкой на устах, выражающей всяческую благожелательность. — Только на несколько минут. Сегодня ей нельзя напрягаться дольше.

Тетка вышла, и, лишь дверь за ней затворилась, с милого, мальчишеского лица Симона как рукой сняло всю его галантность. Он решительно подошел к изголовью постели Иветы, пододвинул себе табурет и сел рядом с ней. Девушка радостно приподнялась на подушках, золотая грива ее волос свободно рассыпалась по плечам, укрытым льняной ночной рубашкой.

— Тише! — предупредил он, приставив палец к губам. — Говорите негромко, вашу дуэнью могли подослать к дверям, чтоб подслушивать. Меня впустили только засвидетельствовать вам кратко свое почтение и узнать, как вы себя чувствуете. Бог свидетель, мне было прискорбно видеть, как вы потрясены. Неужели вам никто не сказал, что он бежал?

Девушка покачала головой, почти не в силах говорить от подступивших рыданий.

— О, Симон, есть ли какие-нибудь новости?

— Никаких! Ни плохих, ни хороших, — коротко сказал он все тем же тихим и спешным шепотом. — Ничего не переменилось. Он все еще на свободе, и дай Бог, и дальше так будет. Я знаю, за ним будут охотиться. Но ведь и я буду, — со значением произнес он и взял ее маленькую ручку, непроизвольно тянувшуюся к нему. — Соберитесь с духом! Они проискали весь день, и никто пока не только не схватил, но и не видел его. Кто знает, может, он давно уже вырвался из кольца и ушел. Он сильный и отважный…

— Чересчур отважный! — горестно сказала Ивета.

— И у него по-прежнему есть друзья, несмотря на все обвинения. Друзья, которые не верят в его виновность!

— О, Симон, вы так ко мне добры!

— Я хотел бы сделать больше добра и вам, и ему. Но оставайтесь спокойны: все, что от вас сейчас требуется, — это терпение и умение ждать. Вы уже избегли одной опасности. Теперь, раз он на свободе, вам некуда торопиться, вы можете подождать.

— Но вы в самом деле верите, что он не воровал? И не убивал? — жадно вопрошала девушка.

— Я знаю, что ничего этого он не делал, — твердо проговорил Симон с той же уверенностью, которую добродушно вменил ему в вину Гай. — Он совершил только один проступок: любил, когда любить было не позволено. О, я знаю! — быстро сказал молодой человек, увидев, как она вздрогнула и слегка отвернулась. — Простите мне, если я веду себя бесцеремонно, но он мой друг и говорил со мною как с другом. Я и впрямь знаю! — Он бросил через плечо беспокойный взгляд и горько улыбнулся, успокаивая ее. — Ваша тетушка начнет сейчас хмуриться. Мне надо идти. Но помните: Йосс не покинут друзьями.

— Буду помнить, — горячо сказала она, — и благодарю вас за это. Вы сможете прийти еще, Симон? Вы не представляете себе, как мне с вами спокойно.

— Приду, — пообещал гость и в спешке наклонился поцеловать ей руку. — А теперь доброй ночи! Спите спокойно и не бойтесь.

Он уже направился к двери, когда Агнес открыла ее, по-прежнему, с благожелательным, но в то же время и настороженным видом. Молодой человек был племянником Юона де Домвиля, и на него распространялось почтение, оказываемое при жизни его дядюшке. Но надзор за Иветой окончательно ослабнет только после того, как удастся выгодно от нее отделаться, обеспечив себе хорошую прибыль.