Проходящий сквозь стены

— Ничего не могу обещать, — промямлил Мартен, разводя руками. — Смотря как пойдет дело…

Матье Матье вскочил со стула, в ужасе посмотрел на друга и бросился тормошить Жижи:

— Просыпайся, Жижи! Просыпайся, дура ты набитая! Пошли отсюда! Я изгой, я последнее дерьмо, нет у меня больше друзей, есть только проклятая нога, как гнойный нарыв на моем небосводе! Сирота я, гяур, амхарская жемчужина в жестяной оправе! Писатели — это торговцы потрохами! Пошли, маленькая моя, иди, иди скорей. Он убить меня хотел! Жижи, мне страшно… Что у него там сверкает, в его алхимическом вареве? И глаз ему отдай, и все ему отдай! Мне страшно, Жижи. Посади меня на закорки!

Мадам Субирон поместили в клинику для душевнобольных, ребенка отдали на пансион в коллеж иезуитов. В первые дни после того, как жену увезли, начальник отдела спрашивал себя, осмелится ли он воспользоваться этим горестным обстоятельством, чтобы сломить сопротивление тещи? На это он сам себе с изрядной долей лицемерия отвечал, что никогда не навязал бы супруге зрелища своих бесчинств, если бы она была в здравом уме, но, учитывая, что она больна, можно уже не опасаться, что его поведение ее оскорбит. Разумеется, он не преминул привести этот довод теще.

— Нет, нет, это невозможно! — ужасалась Армандина. — Вы забываете, что я ее мать!

— Именно поэтому, — возражал Субирон, — ваше дело заменить ее у семейного очага.

— Нет, я не имею права. Не терзайте меня, Альфред. Это было бы ужасно, это было бы…

— Знаю, — отвечал он, опять-таки не без лицемерия. — Это суровое испытание, но Бог нам поможет.

На этих словах Армандина вздыхала и спрашивала себя, неужели Мартен действительно толкает их на этот путь. Она не хотела в это верить. Она родилась в 1865 году, и у нее, разумеется, были устаревшие представления о писателях; ей, бедняжке, и в голову не приходило, что в наше время их талант подчинен неумолимым и строгим научным методам. Она наивно полагала, что романист сперва выстраивает опасные интриги, но к концу все улаживает и приводит к поучительной развязке. Эта вера укрепляла ее и вдохновляла на дальнейшее сопротивление; вскоре Субирон понял, что уговорами ничего не добьется. Тогда он сменил тактику. Вернувшись с работы, он набрасывался на нее, как дикарь, уповая на преимущество внезапного нападения, но она, тоненькая и проворная, всегда ускользала от него и спасалась бегством в глубь квартиры. Стоит почитать в романе Мартена описание этих преследований впопыхах, криков, опрокинутых стульев, разбитой кошачьей миски, разлетающихся на куски под каблуками напольных ваз.

— Я хочу тебя, Армандина! — завывал самец, изрыгая омерзительные проклятия.

— Альфред, друг мой, вы меня убиваете, — стонала она, перелезая через препятствия.

К счастью, Армандина могла перевести дух в те часы, когда он сидел в своем отделе, но мысли у нее были невеселые, и одиночество ее угнетало. Однажды она получила приглашение на торжественный вечер общества «Перо на ветер», на котором председателем был знаменитый писатель, а вице-председателем — крупный издатель. Она была благодарна Мартену, приславшему ей это приглашение, и помчалась к портнихе.

Этот вечер был важным литературным событием и имел значительный резонанс. Все делились мечтами о грядущем развитии мысли, умные люди пили шампанское и рассуждали о возвышенном.

Когда вошла Армандина, по рядам пронесся восхищенный ропот. Мужчины говорили, что никогда еще не видели такой сексапильной особы. Вице-председатель, а это был не кто иной, как издатель Мартена, не сводил с нее глаз. В зале было несколько героинь романов, которых гордо представляли публике их авторы, но ни одна из них даже отдаленно не могла соперничать с Армандиной.

Издатель подошел к ней, поклонился и наговорил Мартену комплиментов, которые никогда еще не были столь искренними. Они немного побеседовали все вместе, а потом романист сослался на срочную встречу и оставил их вдвоем. Издатель повел Армандину в буфет, где они выпили несколько бокалов шампанского. Ради нее он забыл о всех своих обязанностях вице-председателя, а к концу дня был уже по уши влюблен.

В тот же вечер у Мартена зазвонил телефон.

— Алло! Это вы, мой дорогой Мартен? Это ваш издатель… Не могу удержаться от комплиментов. Вам удалось создать нечто восхитительное! Нечто божественное! И такая искренность, такое обаяние, столько жизненной правды и в то же время… Ах, право, этот образ забыть невозможно!

— Правда? Что ж, тем лучше. Я очень рад.

— А скажите-ка… я думаю, как подготовить выход в свет вашей книги. Мне бы нужно из соображений рекламы, вы понимаете! Мне хотелось бы получше узнать эту женщину. Нельзя ли ее как-нибудь увидеть?

— Боже мой, ну конечно. Днем я ее никогда не занимаю… Я уверен, что она не откажется с вами встретиться…

— Это очень любезно с вашей стороны… Алло! Я говорю, очень любезно…

— Больше вы ни о чем не хотите меня попросить? — спросил Мартен сдавленным голосом.

После короткой заминки голос издателя слегка неуверенно ответил:

— Нет, спасибо, больше ни о чем. До свидания, дорогой друг!