Проходящий сквозь стены

Одна беда, питание у защитного слоя автономное. Мне было обещано, что дизель будет отключен. Покамест он, однако, работал.

Что ж, подожду. Главный признак удачливого вора или шпиона — великое умение безропотно терпеть ровно столько, сколько потребуется. Хоть сутки. Хоть неделю.

И, безусловно, осторожность.

Я обежал пещеру по периметру, заглянул в каждую трещинку и в каждый уголок, но змей более не отыскал. Лишь в самом дальнем закутке выставлялся из песка легчайший полупрозрачный кусочек давно высохшей шкуры.

Поднялся к двери, прислушался. Тишина.

Тогда я вернул себе привычный облик, сел подле сейфа и задумался.

Справлюсь я с заданием или провалю его напрочь — в любом случае никакой уверенности, что кракены меня оставят в живых, не было. Выждут недельку, удостоверятся, что манускрипт уничтожен, и прикончат. Очень просто. Будет мне нейтральная территория. На трех аршинах под землей. Где таких нейтралов, пребывающих в лежачем положении, тьмы и тьмы. Один другого нейтральнее. Сдаться на милость ламий? Эти спрячут, пожалуй! От кого угодно. Так спрячут, что и следов не останется. Кроме разве что странгуляционных[29] на еще одном трупе «наркомана, скончавшегося от передозировки», которого завтра же за кухней «Скарапеи» обнаружат. Бежать с помощью седенького востроглазого очкарика? Могло бы пройти до начала переполоха, а сейчас — как знать. В общем, куда ни кинь… Поэтому остается положиться на слово мсье Кракена и на расторопность Жерара.

Думать о том, что осторожный папаша Сул во имя собственной безопасности решит мною пожертвовать, решительно не хотелось.

Лампы мигнули, медленно, словно в кинотеатре перед началом сеанса стали краснеть, теряя накал. Наконец вовсе погасли. Я выждал минуту и попробовал ладонью скорлупу сейфа. Не такая уж она была ровная. Крошечные выглаженные щербинки покрывали ее сплошь: каждая будто отпечаток кончика пальца. Двинул руку вглубь оболочки. Пошла сравнительно легко, будто сквозь силикатный огнеупорный кирпич. Графитовые стержни ощущались, как струйки пущенного во всю мощь душа — упруго толкали вниз, холодили, покалывали.

— Кривая, вывези! — взмолился я истово, как никогда прежде, и подался вперед.

Внутри сейфа было тесно, но отнюдь не темно. Гнилым зеленоватым светом сочились бугристые желваки величиной с кулак, в два ряда рассаженные по куполу камеры. Идущие кольцами широкие полки занимали свитки, упакованные в кожаные тубусы; тяжелые книги, запертые на замки; глиняные таблички, бережно залитые не то прозрачным лаком, не то пластиком; сосуды, покрытые странными значками. Под куполом, растянутое за конечности, висело чучело некоего кошмарного (но, безусловно, человеческого) существа величиной с двухлетнего ребенка. Впрочем, размерами сходство с ребенком ограничивалось. У карлика было искаженное яростью худое лицо, удивительно похожее на лицо Петра Первого, и угрожающе растопыренные узловатые пальцы. В соски продернуты тонкие колечки с желтыми камешками. Поджарый торс от цыплячьей шейки до вполне взрослых гениталий пересекал грубо зашитый большими стежками разрез, из которого кое-где торчали соломинки. Широкие ступни со сбитыми пальцами были поддернуты к самому потолку, отчего казалось, что этот злой гном вот-вот оттолкнется и спикирует прямиком на меня. Будто год за годом он дожидался именно моего прибытия и сейчас только веревки сдерживают его от того, чтобы с диким воем вспрыгнуть мне на плечи.

Я поежился и отвел взгляд. Нашел время себя накручивать.

Нуте-с, что у нас тут еще имеется? На полу стояла пара приземистых сундуков. Сердце почему-то заполошно дрогнуло. Золото? Я сунул в один руку. Не золото. Не презренный и отвратительный людям-змеям металл. Камни. И весьма крупные. Должно быть, самоцветы. Сколько же их тут? Центнеры? Наверно, весь Императрицын купить хватит, вместе с пригородами.

Однако самоцветы меня интересовали в самую последнюю очередь, да и то больше из любопытства. Так же, собственно, как свитки, клинописные таблички, инкунабулы и миниатюрная шаржированная копия Великого государя российского во гневе. Требовался мне примерно тридцатисантиметровый футляр из туфа — слегка сдавленный цилиндр с закругленными торцами и неглубокой опоясывающей бороздкой в виде спирали, проходящей по всей длине. Толщина такая, что можно без труда обхватить кольцом из пальцев. Довольно тяжелый и на первый взгляд монолитный. Описание, данное мсье Кракеном, было исчерпывающим. Я взялся за поиски. Времени оставалось мало. Дизели, основной и вспомогательный, вряд ли будут налаживаться скарапеевским электриком дольше семи, максимум десяти минут. На большее эта продажная скотина не соглашался ни за какие самые соблазнительные коврижки.