Проходимец (сборник)

Мой третий заместитель, Олег, работает в фирме недавно. Я нанял его по рекомендации и несколько недель присматривался к нему. Поначалу Олег меня не очень впечатлил. То есть, с интеллектом у него все было в порядке, но кого этим удивишь? Его лицу не хватало того особого, эффективного выражения, которое заставляет клиентов хотеть делать с тобой бизнес. К тому же, он сразу начал предлагать различные новации. Я уже думал, что с Олегом придется расстаться, но тут случился банкет по случаю юбилея фирмы. На мероприятие Олег пришел, как и положено, с женой.

– Вита, – невысокая брюнетка с короткой стрижкой улыбнулась, показав превосходные ровные зубы, и подала мне руку. Кожа на её руке была белая, почти прозрачная. Я почувствовал, как в мою ладонь маленькими шариками постучались удары ее пульса.

– Вита? – Где-то под узлом галстука закрутилось маленькое торнадо волнения. Неожиданно для себя я рассмеялся.

– Да, Вита. Вам мое имя кажется забавным?

– Нет, что вы. У вас прекрасное имя. Замечательное имя.

Я решил, что человек, женатый на девушке по имени Вита, полным ботаном быть не может. А через три дня Олег разразился новым меморандумом – на двадцать страниц. Я пригласил его в свой кабинет.

– Я все внимательно прочитал, – начал я. – Большое спасибо, Олег. Ваши идеи продуманны и толковы. Они позволили бы нам значительно повысить качество услуг, предоставляемых клиентам. Если бы им это было нужно.

– Что вы имеете в виду, Константин Валерьевич? Каждый клиент в этом заинтересован.

– Не каждый. Особенно в нашей с вами стране и в тех слоях, которые наши клиенты представляют. Видите ли, своеобразие ситуации заключается в том, что делать бизнес с нами, получать наши, с позволения сказать, услуги престижно. Престижно! Вот ключевое слово. Почему наш бренд так возбуждает корпоративную массу – для меня загадка. И уж, во всяком случае, моей заслуги здесь нет никакой. Но это факт. Чтобы заказать у нас проект, они выстраиваются в очереди, толкаются, наперегонки суют нам кучи денег в обмен на листы бумаги, полные бесполезных, а часто и совершенно бессмысленных слов. При этом высокомерие и хамство рано облысевших, трусливых и, по сути дела, невежественных задротов, коими являются наши консультанты, не только не возмущает господ клиентов, напротив, оно приводит их в восторг.

Я посмотрел на Олега, ожидая возражений. Их не было.

– Эти господа – снобы, – продолжал я. – То есть, в общем-то, не вполне люди. Если руководствоваться критериями улучшения вида, то их необходимо было бы истреблять, как тараканов. Хотя они и так не живут. Они притворяются, делают только то, что модно, а самое главное – то, что недоступно большинству. То, что другие не могут купить или понять. Снобы, в общем-то, тоже не могут. Но делают вид и очень стараются, чтобы все заметили. Сноб, например, может при каждом удобном случае рассказывать, как он любит симфоническую музыку. Или увешивает стены чем-то очень концептуальным. И, будьте уверены, это будут именно те симфонии и концепции, которые более авторитетный сноб недавно похвалил. Сноб никогда не будет восхищаться работами безвестного Васи из Нерюнгри. Это всегда будет кто-то признанный, причем признанный элитарно. Так вот, стараниями моего незабвенной памяти дяди наша фирма имеет такую элитарную репутацию. И снобы, которыми изобилует отечественное бизнес-комьюнити, заваливают нас деньгами, просто чтобы иметь возможность сказать, что в разработке их рыночной стратегии или там инвестиционной политики сугубое участие приняла наша лавочка. При этом из того, что наши высоколобые долбодятлы напишут, снобы не прочитают и двух страниц. Им наши рекомендации также по барабану, как и упомянутые симфонии. Вы не согласны со мной?

– В целом, согласен, хотя это слишком общая характеристика, – сказал Олег. – Но дело не в них. Дело в нас самих. Элементарная этика не должна позволять опускаться до халтуры. Это вредно для бизнеса, для общества, для морали внутри коллектива, в конце концов.

– Морали? Да, люди у нас работают высокоморальные. Вы знаете, когда я принял руководство фирмой, я первым делом разогнал дядиных коллег, стоявших у истоков. Они меня раздражали. Я не просто уволил их. На общем собрании я назвал их кучкой помпезных педерастов. И люди, всем обязанные этим отцам-осно-вателям, действительно талантливым и энергичным, смеялись над ними. Хохотали. Абсолютно искренне. Они поверили мне, новой власти, свалившейся не пойми с какого бугра. Потому что им, как и почти любому человеку, важно только то, кто кормит его сейчас, в данный момент. Наш, как вы выразились, коллектив – это сборище таких же трусливых снобов, как и наши клиенты. Качество их жизни ниже плинтуса, зато есть очарование эксклюзивного бренда на визитках и немного денег, потратить которые у них нет ни времени, ни воображения. За это они готовы на что угодно. Можно, например, трахать их жен, да и их самих можно пердолить вместо полдника, если есть желание. Вот у вас, Олег, есть такое желание?

– Нет, – уверенно сказал Олег.

– И это хорошо. Большинство людей вокруг нас живет иллюзией. Не иллюзией – мечтой о красоте, любви, лучшем и справедливом мире, вовсе нет. А дерьмовой иллюзией, что они лучше других. Все хотят быть элитой. Не финансовой, так интеллектуальной. Не интеллектуальной, так культурной, альтернативной, какой-нибудь. С одной стороны, мне, обыкновенному человеку, это противно. С другой стороны, в этом заключаются невероятные возможности – и для того, чтобы делать деньги, и для того, чтобы развлекаться. Вы, Олег, даже не представляете, как я веселюсь. Когда-нибудь я вам обязательно расскажу. Знаете, когда я был бледным юношей, две вещи казались мне наиболее отвратительными в моем отечестве – наши понты и наши менты. Теперь же и те и другие – мои самые верные союзники.

– Извините, господин Игнатьев, – сказал Олег. – Это всё очень интересно, но как насчёт моего меморандума? Вы считаете, что изложенные там соображения нецелесообразны?

– Абсолютно нецелесообразны.

– Все?

– Все до единого.

– В таком случае, Константин Валерьевич, прошу вас подписать вот это. – Олег положил на стол листок с двумя маленькими параграфами текста.