Проходки за кулисы. Бурная жизнь с Дэвидом Боуи

Другим процессом было возрастание Дэвидовской уверенности в себе, благодаря управлению и возглавлению “Хэддон-Холла”. Он был свободен в своем выборе – как декорировать это место, как и когда играть музыку и так громко, как только захочется, есть в любое время по собственному расписанию, самому платить за все и нести ответственность. Это были освобождающие перемены для молодого человека, до этого во многом зависимого и ограничиваемого гостеприимством других людей: его родителей, Кена Питта, Линдсея Кемпа, Мэри Финниган, обычно старше его и в большей степени принадлежащих к истеблишменту.

Короче говоря, “Хэддон-Холл” открыл Дэвиду совершенно новый уровень возможностей. Впервые он сам был в ответе за свою жизнь. И это было замечательно – смотреть, как он начинает все больше вести себя скорее, как мужчина, чем, как мальчик. Мне тоже нравилась в Дэвиде сила и ответственность – то же, что ему нравилось во мне.

1970-й был хорошим годом. Наша жизнь была ориентирована на определенные цели, но в ней совсем не было стресса. Веселье – вот, что было главным: продуктивность, оптимизм, общительность, вызов, удовольствие.

Я чувствовала себя вполне в своей тарелке. Я разобралась с Пегги и я позаботилась о Терри, когда он приехал к нам пожить какое-то время после выхода из больницы. Мне постепенно все больше стал нравиться этот несчастный, милый, забавный и блестящий человек, и я кормила и всех других наших ребят, благодаря переоборудованной кухне, в которой Дэвид сам установил газовую плиту (ну что за муж!). Я потчевала Дэвидовских старых друзей и наших общих новых – от кукловода Брайана Мура до Лайонела Барта, этой ультраяркой звезды Британского театра. Я провернула замечательное дельце по покупке подходящей звукосистемы для Дэвида и Хайп (так называлась теперь его группа), уговорив “Филипс-Полигрэм”, европейского дистрибьютора “Меркури”, подписать Хайп как самостоятельный акт и выдать авансовый чек в нужной сумме – для покупки системы у этой же звукокомпании. Я гремела во все погремушки. Мы с Дэвидом отправлялись в разные музыкальные офисы, входившие в нашу схему, занимались делами, но и просто прикалывались над людьми для забавы – доводили их до полного офигения, рассказывая, что Дэвидовские новые песни все сплошь – о лесбийской любви или, что мы договорились с Полом Букмастером записать альбом, вдохновленный исключительно китовьими звуками и т.д., и т.п. – что только на ум взбредет. Это был сплошной улет – наблюдать, как те несчастные пытались разыгрывать крутых, по ходу судорожно сообржая, издеваемся мы над ними, или нет.

Я была на высоте, чувствовала себя замечательно в тот год – набиралась сил, приближалась к заветному порогу. И еще я проводила много времени с Даной Гиллеспи, ходила с ней в разные места. Она для меня была первым человеком, полностью развившим философию самоосвобождения через секс и наркотики, и она подбадривала меня. Дана познакомила меня с курением хэша и помогла мне увидеть собственную привлекательность; она помогла высвободиться моей женственности и поставила под вопрос мою убежденность в том, что моя мужественная, резкая черточка – единственный билет в жизнь. Я нашла в Дане новую наперсницу.

Мои отношения с Дэвидом развивались тоже. Наш потенциал становился яснее, наши горизонты расширялись, и мои надежды парили высоко. Помню, в частности, один день: мы сидели в “Джоконде”, хиповом кафе-баре в Сохо, и Дэвид весь расчувствовался, вспоминая, как замечательно было, когда ему было 16, играть в Ил-Пай-Айленде вместе с Базз или Lower Third, накачиваться “блэк-бьютиз” и не спать по нескольку дней, тусуясь со своими дружками-модами здесь, в “Джоконде”. Ах, причитал он, вот ЭТО был рок-н-ролл. ВОТ в чем была вся штука.

Я взглянула на него и подумала: “Ну уж нет, мой мальчик, рок-н-ролл – это больше; он должен вести дальше. Мне не нужны всего лишь рев бензедрина в крови, запах толпы и какая-то занюханная кафешка. Мне нужен весь fucking МИР!”

 

 

 

5. ВОЗРАДУЙТЕСЬ, ИБО “КОРОЛЕВА” ПОЧИЛА!

 

 

 

У нас был свой дом, у нас была своя группа. Какой дальше пункт? О, боже, ужасно неприятный, полный двусмысленности и конфликтный для меня, а, возможно, и не слишком приятное чтиво для вас. Все же, с ним нужно покончить.

Ля Питт. Как он меня оскорблял? Давайте-ка подсчитаем...

Нет-нет, не сейчас. Сначала небольшой портрет этого человека.