Проходная пешка

Вот так. Все шло как по писаному, потому что Рейкс уже попал на корабль, потому что у него был пропуск, потому что он говорил и жестикулировал естественно, качал головой и подшучивал над Фарраром, который вечно опаздывал и путал все на свете. Офицеру же некуда было девать воскресенье, благо капитан и первый помощник сошли на берег, так что он был не прочь составить себе компанию и с охотой показывал Рейксу корабль, которым гордился. К тому же никаких предписаний он не нарушал. Итак, Рейкса повели на экскурсию — в прекрасную офицерскую лоджию, потом наверх, в каюты старших офицеров. Показали капитанскую гостиную — глаза Рейкса интересовались всеми подробностями, мозг запоминал их точно и аккуратно: стол напротив двери, настольная лампа с оранжевым абажуром, цветущий серебристо-серый кактус в горшке на низкой подставке, зеленые, с красными полосами пуфики у стен и под окнами, желтые и оранжевые занавеси, зашторенная дверь в рубку, перед ней — вход в спальню и ванную… Глаза смотрели, ум записывал… на столе вазочка с заточенными карандашами, телефон, пара маленьких держателей для книг, несколько карманных словарей… Рейкс мысленно сфотографировал всю комнату. Он знал, что вскоре будет стоять здесь и смотреть в лицо капитану, балансировать на лезвии ножа, уверенный что не сорвется. Он подвергнет капитана принуждению, какому подвергли его самого.

Через каюту штурмана офицер провел Рейкса в рубку, показал широкие окна, под которыми располагались органы управления судном, показал офицерский мостик, телеграф машинного отделения, радарную установку… Офицер рассказывал, Рейкс изображал удивленного зеваку. А за иллюминаторами были другие корабли, другие палубные надстройки, доки, серая, загаженная вода, застывшие бараки и склады. Рейкс понимал — ему повезло, боги повернулись лицом, представлял, как войдет в рубку ночью, когда все приборы светятся мягким голубым светом. Офицер ничего не таил от Рейкса. Он был влюблен в свою «Королеву Елизавету 2» и с радостью описывал красоты возлюбленной, объяснял все: «Здесь главный штурвал, за ним стоит рулевой, а это — навигационные приборы…» Когда над кораблем повиснет вертолет, отсюда, из рубки, включат освещение палубы. Рейксу дали посмотреть рабочую каюту капитана справа от мостика и — вот до чего доводит любовь и гордость! — даже туалет офицеров на мостике и умывальник слева от входа.

Рейкс выпил со своим поводырем чашку кофе, поболтал с ним полчаса и с облегчением узнал, что мачта на баке складная и опустится, когда корабль выйдет в море. Она служит для освещения и крепления якоря, но только когда судно стоит в порту. То, что так беспокоило Рейкса в последние дни, оказалось пустяком. А еще он узнал, что дверь к офицерам во время плавания запирается.

Рейкс вернулся в отель к обеду, подождал, пока не ушел портье, взял с его стола ключ от номера Альфреда Грэма. Поднявшись к нему, положил пропуск на туалетный столик, создав таким образом иллюзию, будто его подобрала с пола горничная. Потом Рейкс спустился в холл, отдал ключ портье, сказав, что ошибся, и попросил свой собственный.

В три часа он уже возвращался в Лондон.

С тех пор как Белла узнала, на что толкают Рейкса Бенсон и Мандель, ее терзали дурные предчувствия. Но боялась она не за себя. Пройдет еще немного времени, и Рейкс исчезнет из ее жизни навсегда. Пусть так, она привыкнет к одиночеству, научится жить с ним, но все равно Рейкс останется единственным, кого она любила и будет любить. Другие ложились с ней в постель, пользовались ее телом, давали ей наслаждение, но никогда не входили в ее сердце по-настоящему.

Она закурила и подумала: «Бедная Белла, ты заработала двадцать тысяч фунтов за — не криви душой — убийство собственного шефа. И получишь еще, в конце операции, но ведь на эти деньги ты не купишь и крошки того, чего ты действительно хочешь. Ни крошки. В один прекрасный день Рейкс вычеркнет тебя из своей жизни, и ты не получишь от него даже рождественскую открытку».

Она услышала, как он открывает дверь, увидела, как входит в прихожую. «Энди!..» — воскликнула она и бросилась навстречу.

Рейкс опустил чемодан, обнял ее, поцеловал, и внезапно она подумала, — что скрывается за этим поцелуем?… Разве его страсть, обнимающие ее руки могут превозмочь его ненависть к ней?…

Рейкс отступил на шаг, улыбнулся — около голубых глаз собрались морщинки — и сказал:

— Мне повезло. Пока я звоню, приготовь-ка коктейль, и повнушительней.

Она подошла к бару, услышала, как он говорит в трубку:

— Это Тони Эпплгейт. Я хочу встретиться с вами завтра. Позвоните мне домой.

Когда Рейкс закончил, коктейль был уже готов.

Эндрю взял стакан и улыбнулся.

— Я нашел тебе каюту. № 4004. Маленькую, но уютную. — Он отпил глоток и продолжил: — Знаешь, будь все по-другому, и лет пять-десять назад, я бы наслаждался этим делом. Да, да, представь.

Его снова встретил Бенсон, но уже не в «Рице», а в номере «Савойя» с окнами на Темзу. На столе стояла ваза с алыми и желтыми гладиолусами, и было ясно, что сейчас, в начале марта, они выросли не на английской земле.