Проходная пешка

Встретился взглядом с пассажиром — молодой мужчина в очках, весьма интеллигентного вида… на поясе, правда, видна кобура с револьвером — судя по размерам, армейский или типа того. Он словно уловил мои душевные метания, коротко сказал что-то водителю, и тот притормозил лошадей. Эт тебе не машина — сразу наступила и вовсе эдакая…. Нет, не тишина, конечно — и оводы жужжат, и лошадки сопят-фыркают, и птица какая-то чирикает где-то. Но в целом как-то все… ну, вроде как зал замолчал, занавес подняли — пора на сцену. Ну и чего? Мне что ли идти — «Здорово, селяне. Где тут есть дорога на Петербург?». Так селяне ж могут и не понять…

Не, пожалуй, и эту задачу за меня пассажир фургона решит — слез и шагнул вперед, делая некий приветственный жест. А затем что-то спросил.

Ну, судя по интонации — спросил. Потому что я ни слова не понял. Рассматриваю его в упор. Лет тридцати, пожалуй, симпатичный мужчина, чуть худощавый. Одет эдак… прилично-старомодно… ну, для меня — старомодно, тут сейчас, может быть — по самому писку, я в таких тонкостях не разбираюсь совсем. Штаны, ботинки… эдакие, все же. Если и не щегольские, то «с претензией» — видно, что не дешевые. Жилет, эдакий… городской. Карманов много, но вид у него какой-то тоже… ну, интеллигентный. Иначе и не сказать. Даже кобура на поясе не портит впечатления. Джентльмен, точно! Вот и сам внешне напоминает — то ли из нашего кино про Холмса доктора Мортимера, то ли из сериала «Что сказал покойник» гангстера. Такой, длинноволосый, в очках, лицо располагает к доверию. Он выдал еще одну фразу, подлиннее, судя по всему тоже вопросительную, и в целом тон довольно дружелюбно-вежливый. М-да… «Ответь что-нибудь, вишь — человек как надрывается!»

— Уважаемый, Вы бы не старались так. Я кроме русского — других языков не розумею. Понимаете? Нихт шпрехен зи дойч, абсолютно, ферштейн? Нот спик инглиш ваапче, андестенд? И совсем не парле, понимаете ли, ву франсе. А Ваше наречие мне и подавно не известно. Так что — Вы по-русски можете?

Собеседник посмотрел на меня несколько ошарашено. Потом спросил что-то — определенно на другом языке. Я отрицательно мотнул головой. Потом еще — снова на другом. Аналогично. Третья попытка — снова тот же результат. Совершенно ненаигранно он почесал затылок, оглянувшись, словно ища поддержки, на спутника. Тот, заинтересованно глядя на меня, перелез и спрыгнул с повозки, подойдя поближе — не такой уж и здоровый, это рубаха такого покроя, свободного. Шаровары подпоясаны кушаком. На нем ножны изрядно изукрашенные, треугольные, широкие и относительно короткие, рукоять ножа эдаким шариком. На ногах сапоги. Чернявый, волос курчавый, усат, глазенки темные, большие, веселые и хитрые — чисто цЫган. Он ткнул себя пальцем в грудь, выдав нечто вроде «Зхингарррь!» — ну, точно. Поди, на местном так и есть «цыган». Цыган еще что-то у меня спросил, улыбаясь в сорок семь зубов.

— Слышь, зингарь-цыган, ты это… не лыбься так, пасть порвется. Во-первых, я вашу братию знаю, и не особо жалую — ваш Мариенбург давно пора с четырех концов подпалить вместе с жителями. Во-вторых — не надрывайся, тебе ж ясным языком сказано, кроме русского — не разумею! — и, повернувшись ко второму, я стал пояснять — Русский я, понимаете? Россия, Русс, Руссо, Рашша, Русь. Не понимаете?

— Рисс?

— Ну… Русь…. Черт вас тут разберет. Рисс, наверно.

Они как-то переглянулись, потом что-то стали мне наперебой говорить. «Рисс» повторялось постоянно, при том цыган махал руками куда-то на восток — ну, в целом, ясно, да. Но остального — ни слова не понял. Тут интеллигент остановил цыгана. Видно сообразив, что я не понимаю. Стал объяснять мне попроще. Сначала представился, хлопнув себя по груди, сказал

— Кэрр! Мастер Кэрр!

Его жест повторил, так же демонстративно-преувеличенно улыбаясь, цыган, постучав себя в грудь, изрек

— Бэзо! Зингарррь! Бэээзззооо!

И они оба, улыбаясь, посмотрели на меня, словно ожидая — ну, да, неприлично не представиться. Ну а как им представляться? Именем-фамилией? Так нет их уже… точнее, еще нет. Значит проще — как всегда в кино? Русский — значит Иван.

— Иван я. Рус-иван. Понимаете?

— Иган? Рисс, Иган?

— Иган… ага. Почти. Иоганн, по-вашему, по-немецки… тока вы ж по-немецки тоже не? Иоганн, Яган…. Как еще?

— Йоган? Йоган, Рисс?

— Ага. Йохан. Йохан Палыч. Так и запишите — улыбнулся я. (С тех пор не раз уже и пожалел — вышло-то как в том дурацком фильме про кукушку — сдуру назвался — да так и пристало.) Подкрепляя жестами, заговорил, насколько мог убедительнее — Вы, мастер Кэрр, мне вот что объясните. Вот Русс, ну, Рисс — там. А вот это, тут — вокруг, вот тут, под ногами — что? Как назвать?

Кажется, диалог налаживается — ага, вроде как в глазах понимание — он обводит руками, что-то изображает — и говорит: