Прохоровка. Без грифа секретности.

Начальник политотдела 31-й тбр полковник Поволоцкий доложил в политотдел 29-го тк: «<…> Данные о потерях танков: Т-34 — 23, Т-70 — 18 машин. Подбитые танки с поля боя эвакуированы. Большие потери, особенно в материальной части, и недостаточно активное продвижение нашей бригады объясняются сильным воздействием авиации противника при отсутствии поддержки наступления нашей авиации, сильным артиллерийским и минометным огнем противника при очень слабой нашей артподготовке в момент наступления. Долгое нахождение на исходной позиции танков и личного состава (8 часов) позволило противнику перестроить свою оборону для отражения атаки»^{281}.

Обе бригады были встречены хорошо организованным огнем из опорных пунктов в совхозе Октябрьский и на высотах 252.2 и 241.6, захваченных противником накануне. По воспоминаниям участника боя с немецкой стороны командира танковой роты, «гренадеры Йоахима Пейпера [командира 3-го батальона 2-го тгп тд СС «АГ»] заняли позиции в этой долине, где в течение ночи они вырыли окопы, соединенные сетью траншей и замаскированных ходов сообщения. Для усиления своей главной линии обороны наши люди сделали так, что она опиралась на глубокий овраг. Эта «складка местности» была достаточно глубокой, чтобы сыграть роль ПТ рва. Единственным местом переезда [через овраг] был деревянный мост. Изначально построенный русскими и уничтоженный в предыдущие дни, он был восстановлен нашими саперами. ПТО и легкие зенитные орудия были рассредоточены на местности для усиления пехотного огня. Некоторое количество мин также было вкопано для преграждения путей, которые русские могли попытаться использовать»^{282}.

Полосу наступления наших танковых корпусов поперек пересекало несколько балок и лощин. При их преодолении наши атакующие танки оказывались в крайне невыгодном положении. Когда они выползали из балок или поднимались на гребень, то становились удобными мишенями для ПТО и танков противника. Поэтому уже при сближении танкисты потеряли много боевых машин. Боевой порядок нарушился, экипажи начали маневрировать на поле боя, стремясь укрыться от губительного огня в складках местности. Атака захлебнулась, начался трудный огневой бой в неравных условиях.

В документах соединений и частей в первой половине дня нет ни слова о наступающих танках противника. Нет там вообще никаких упоминаний о «лобовом столкновении двух громадных танковых лавин», «сквозной атаке» и тому подобных выдумках. А вот в отчете 5-й гв. ТА, составленном через полтора месяца после боя, рисуется уже совсем другая картина: «В 13.00 32 и 31 танковые бригады после ожесточенного встречного боя с подавляющей массой танков противника были остановлены огнем ПТО и танков, закопанных в землю, и ожесточенной бомбардировкой с воздуха»^{283}.

Как прикажете понимать эту фразу? Если был встречный бой, то где и чем он закончился и откуда тогда взялись окопанные танки? Если бы все происходило так, как описал Ротмистров, тогда действительно удалось бы взять немецкие танки «на абордаж», их просто задавили бы количеством в ближнем бою. И тогда противник не смог бы применять авиацию по атакующим танкам. Но, видно, командарму с его КП было лучше видно, чем участникам атаки на неподавленную оборону противника. Легенду придумали «наверху» после боя без согласования по понятным причинам с нижестоящими командирами. При этом рассчитывали, что их донесения останутся навечно похороненными в архивах.

Хауссер и командир дивизии Виш не могли бросить шесть десятков своих танков навстречу лавине русских в триста танков. Немецкие танкисты уже участвовали в отражении наших танковых атак и контратак. Каждый из них твердо усвоил и на практике проверил инструкцию, в которой утверждалось, что советские танки Т-34 представляют опасность с дистанции 500 м и ближе. Этой же инструкцией строго запрещалось вести огонь по танкам противника на ходу. Немцы, используя свою мощную оптику, стреляли только с места, что резко повышало вероятность поражения цели. Так зачем же им было лишать себя преимущества в дальнобойности своих танковых орудий и идти на ближний бой?

Противник использовал примерно такую же тактику действий, что и танкисты М.Е. Катукова при отражении массированных танковых атак. Хауссер решил выдвинуть танки дивизии «АГ» вперед — к позициям своей мотопехоты (иначе она была бы смята атакой двух танковых корпусов, как это случилось с нашей пехотой на главной полосе обороны) и встретить атакующие танки Ротмистрова огнем с места.