Проклевывающийся Феникс

— Нет, это тоже суша. Может быть, там слишком холодно для обитания. Мы ведь смотрим на планету не прямо, а под углом около двадцати градусов снизу от экватора, так что нам виден южный полюс, а к северу не видно ничего дальше, скажем, Шотландии или юга Аляски, если сравнивать с Землей. Вы видели глобус, который составил наш Ганс? Нет? Ганс, покажи!

Посреди комнаты мгновенно возникла и стала медленно поворачиваться сфера. Совсем как глобус, что стоял в гостиной у моего дедушки: сетка параллелей и меридианов, только очертания материков совсем неправильные.

— Он составлен по старым данным хичи, которыми с нами поделилась Звездомысла, — произнес голос Ганса. Однако мы дали континентам собственные названия. Как видите, один из них представляет собой два округлых участка, соединенных перешейком, и напоминает гантель. Доктор Терпл и назвала его Гантелью. Он подразделяется на Восточную и Западную Гантели. Округлый материк с длинным мысом, выдающимся на юго-запад, назван Сковородой. Тот, что сейчас показался, — Арахис, потому что…

— Я вижу почему, — остановила я его.

Он действительно походил на земляной орех. Ганс оказался достаточно восприимчив, чтобы понять — может быть, по моему тону, — что урок географии — или планетографии — кажется мне довольно скучным. В отличие от Терпл, которая, едва он замолчал, приказала:

— Продолжай, Ганс.

И он продолжил. Я, как положено благовоспитанной гостье, сидела смирно, пока он перечислял мне названия каждой точки на карте, но когда названия иссякли, иссякло и мое терпение.

— Спасибо за угощение, Джун, — сказала я, отстегиваясь от обеденной скобы. — Все было очень мило, но, думаю, не стоит больше отвлекать вас от работы. Так или иначе, в ближайшие пять суток нам предстоит часто видеться.

Все лица, до каких я могла дотянуться взглядом, вдруг стали непроницаемыми, а Терпл кашлянула:

— Вы знаете, неполных пять суток, — произнесла она с неловкостью в голосе. — Не знаю, говорили ли вам, что нам придется уйти прежде, чем вспыхнет звезда.

Я застыла, комкая одной рукой продетую в привязное кольцо салфетку, а другой вцепившись в поручень.

— В ваших проспектах ничего не сказано о преждевременном уходе. Почему меня не предупредили?

— Это само собой разумеется, Клара, — с запинкой пояснила она. — Как только начнется коллапс звезды, я все здесь закрываю и мы убираемся подальше. Слишком опасно.

Я не люблю сюрпризов от людей, которые работают на меня. Я окинула ее взглядом.

— Какая там опасность, если мы в шести тысячах световых лет от нее?

Терпл упрямо возразила:

— Не забывайте, я отвечаю за безопасность установки и экипажа. Думаю, Клара, вы не совсем представляете, что такое сверхновая. Она очень большая. Китайские астрологи в июле тысяча пятьсот четвертого года видели ее почти месяц при дневном свете, а ведь у них не было линз для увеличения яркости.

— Ну так наденем солнечные очки.

Она твердо подытожила:

— Мы уходим. Я говорю не только о видимом свете. Эта штука даже сейчас, спустя шесть тысяч лет после вспышки, излучает по всему электромагнитному спектру от микрочастот до рентгеновского излучения. Нам совершенно ни к чему оставаться там, где соберется в фокус вся свеженькая радиация.

Я чистила зубы, а Ипатия за спиной рассуждала:

— Терпл, знаешь ли, решила вполне разумно. Когда звезда станет сверхновой, все в этом фокусе просто поджарится.

Я не отвечала, поэтому она сделала заход с другой стороны:

— Этот Рорбек довольно симпатичный на вид, тебе не кажется? Сейчас он в растрепанных чувствах из-за развода и прочего, но думаю, ты в его вкусе.

Я глянула на нее в зеркало. Ее трехмерная модель прислонилась к косяку двери и почти незаметно усмехалась.

— Он же вдвое младше меня, — напомнила я.

— О нет, Клара! — поправила она. — На самом деле меньше, чем на треть. И вообще, разве в этом дело? Ганс показывал мне его досье. Очень чистая генетика для органического существа. Хочешь взглянуть?

— Нет.

Я закончила умывание и повернулась к выходу. Ипатия грациозно посторонилась, чтобы мне не пришлось проходить сквозь нее.

— Ну тогда, — предложила она, — как насчет поесть? Или глоточек на сон грядущий?

— Я бы предпочла поспать. Прямо сейчас.

Она вздохнула:

— Какой расход времени! Ты же сама знаешь, что рано или поздно откажешься от мяса. Так зачем тянуть? Твоя машинная симуляция сможет делать все, что делаешь ты, только еще лучше, и…

— Хватит, — приказала я. — Прямо сейчас я намерена отправиться в постель и увидеть во сне любовника, который приближается с каждой минутой. Уйди.

Изображение пропало, и ее «Тогда спокойной ночи» донеслось уже из пустоты. Конечно, на самом деле Ипатия не уходит по моему приказу, но всегда изображает послушание. Кроме того, она никогда не показывает, что знает, чем я занимаюсь в своей комнате наедине с собой.