Проклят тобою

Усевшись за прилавок и прикрыв глаза, я каждый раз думаю: всё-таки реальность — это хорошо. Тут есть определённость. Ну хоть какая-то. Если ты и знаешь, что за поворотом может быть монстр, то, по крайней мере, можешь быть уверен, что выглядит он как человек. А так уже проще, привычнее.

Сегодня, измученная сказочными преследователями, так увлекаюсь своей мантрой, что пропускаю посетителя.

Поэтому когда над самым ухом раздаётся:

— Совершенно верно, поэтому просто скажите: вас не существует. И они тотчас же исчезнут, — ойкаю, подскакиваю на стуле и больно ударяюсь головой о полку. С неё подает фарфоровая кукла. Наверное, она бы превратилась в осколки, если бы мужчина её ловко не поймал.

Он высокий, нескладный, кудрявый, рыжий. Похож на актёра Пьера Ришара из старых французских фильмов. Улыбается добродушно и немного испуганно, протягивает мне куклу.

— Вот, возьмите. Она не пострадала.

Благодарю, возвращаю куклу на место, а сама краем глаза наблюдаю за ним. Он осматривает товар, заложив руки за спину и тихонько насвистывая.

Морщусь:

— Не свистите, пожалуйста. Примета плохая.

Он усмехается:

— Вы ещё очень молоды, Илона, чтобы верить в приметы. Примечать — удел стариков.

— О, — я вскидываю брови. — А разве мы знакомы? Я вот не припомню вашего имени.

— Меня зовут Христиан. И да, мы не были представлены. Но… я ваш в некотором роде конкурент, — он машет рукой куда-то в сторону, вернее, в определённую сторону, где находится ещё одна сувенирная лавка на нашей улице. — А я предпочитаю знать всё о своих… соперниках.

— Ах вот оно что, — прищуриваюсь. — Значит, вы тот самый сказочник, что продал Кириллу ту горошину… Ой! — зажимаю рот.

Что я несу?! Какая горошина! Мне же это приснилось!

— Вовсе нет, — виновато улыбается Христиан и мнёт край поношенного пиджака, — всё случилось на самом деле.

Усмехаюсь.

— Вы держите меня за идиотку! В реальности не бывает волшебных горошин.

— У обычных людей возможно и нет, но у меня…

— А вы необычный?.. — и тут доходит. — Как вы сказали ваше имя?

— Христиан, к вашим услугам, — картинно раскланивается он.

— Как Андерсен, сказочник.

— Именно, как Андерсен. И да, имею честь быть сказочником.

— То есть… — в голове начинают потихоньку складываться пазлы, — вы можете…

— … подумать о любом сказочном предмете, и он тотчас же материализуется… — Христиан щёлкает пальцами и на прилавок со звоном падает монетка… Пять рублей… — Вот, пожалуйста, тот самый, неразменный.

Я отстраняюсь от прилавка, словно там замер таракан.

Христиан проводит над пятаком ладонью, и тот исчезает.

— Вовсе нечего бояться, дорогая Илона. Видите, как всё просто. Монеты больше нет. А если вы при встрече с каким-либо сказочным героем скажите: тебя не существует, то…

— А если я скажу сейчас, вы исчезните?

Теперь морщится он.

— Ну зачем же так грубо. Вы можете просто попросить, и я уйду. Не в моих правилах обременять юных особ.

— Вот и хорошо, сделайте милость…

— Не смею задерживать, — он вновь кланяется, отступает к двери и колокольчик сообщает мне, что мой незваный гость убрался восвояси.

Я вздыхаю, прикрываю глаза, успокаиваюсь и открываю косметичку…

— Знаки, подсказки… — тут же начинает Элиолл. — И выпусти меня, скорее, разбей это чёртово зеркало.

Я довольно улыбаюсь и пробую:

— Тебя не существует.

Она вздрагивает:

— Нет! Илона, не… — идёт рябью и исчезает.

В зеркале напротив только я. Измученная, с кругами под глазами, но я. И никаких рыжих принцесс!

Отлично, с одной покончено.

Вовремя звонит Кирилл. Он всегда чувствует на расстоянии, если со мной что-то не так. Мой милый почти-брат.

— Коть, мы заедем к тебе с Депрой. Тут у нас джем-сейшен намечается, нужны эксклюзивные сюрпризы. Такие только у тебя можно найти.

— Ты же знаешь, для тебя всегда организую в лучшем виде, — улыбаюсь в трубку.

Они появляются через полчаса. Я успеваю выбрать несколько интересных сувениров. У меня действительно эксклюзив, потому что сотрудничаю с рядом наших рукодельниц. А хендмейд — идеальный вариант, если нужно что-то необычное.

Кир, как всегда, врывается вихрем, подхватывает, целует.

— Как же я рад видеть тебя, коть. Послушала старика, наконец, стала одеваться в красное. Тебе идёт! — он поднимает палец вверх, искрится позитивом и жизнерадостностью.

А вот его Депра, напротив, застывает в дверях. Она прикрывает рот руками и, тоненько подвывая, опускается на пол.

— Я вспомнила тебя, вспомнила… — бормочет она. — Ты — кровавая королева. Ты их убила, всех! Ты, ты! Я помню!

Кир кидается к ней, обнимает:

— Дол, милая, ты чего? Детка? — пытается утешить, но она испуганно и зло смотрит на меня из-за его плеча.

Мне тоже надоедает этот спектакль. Поэтому, глядя ей прямо в глаза, я говорю:

— Исчезни, тебя нет…

— Ты, ты… стерва… — выпучив глаза, восклицает Депра, перед тем, как испариться.

Кир какое-то время остается в той же позе: присев на одно колено и обнимая воздух.

Трясёт головой, морщит лоб.

— Коть, о чём это я?

— Ты рассказывал, как на последнем показе какой-то чувак выскочил прямо на подиум и сделал одной из моделей предложение.