Проклятая доля

Фактически только жертва полностью покидает порядок реальности - поскольку движение праздника несет до самого конца лишь ее. Жертвователя можно назвать божественным лишь с оговорками. Это прекрасно чувствовали настоящие теологи[26], традицию которыхусвоил Саагун, - они ставили выше других жертвоприношений добровольное самопожертвование Нанауатцина, прославляли воинов, принесших себя в жертву богам, и наделяли божественность смыслом потребления. Мы не можем знать, в какой степени смирялись со своей судьбой приносимые в жертву. Возможно, что в каком-то смысле некоторые из них и считали, что "удостоились чести" быть принесенными в жертву богам. По их заклание не было добровольным. Кроме того, понятно, что со времени информаторов Саагуна к таким оргиям смерти относились терпимо лишь постольку, поскольку они затрагивали чужеземцев. Мексиканцы приносили в жертву детей, которых выбирали из их рядов. Причем были предусмотрены суровые наказания для тех, кто пытался покшгуть процессию, когда та подходила к алтарю. Жертвоприношение является смесью тревожности и исступления. Исступление сильнее тревожности, но при условии, что его последствия будут направлены вовне, на чужеземного пленника. Достаточно, если жертвователь откажется от богатства, каковым мог стать для него пленник.

Тем не менее это объяснимое отсутствие строгости не меняет смысла ритуала. В счет шел один лишь переходивший все границы избыток, потребление которого казалось достойным богов. Такой ценой люди пытались избежать собственного вырождения, такой ценой они устраняли бремя, возложенное на них скупостью и холодным расчетом реальности.

II. ДАР СОПЕРНИЧЕСТВА ("ПОТЛАЧ")

1. Общая важность покатых даров в мексиканском обществе

Однако человеческие жертвоприношения были лишь последним моментом в цикле расточительства. Страсть, заставлявшая струиться кровь с пирамид, вообще побуждала ацтекский мир к непроизводительному использованию важной части своих ресурсов.

Одна из функций суверена, "вождя людей", располагавшего несметными богатствами, как раз и заключалась в том, что он предавался показному расточительству. Очевидно, в древнейшие времена именно на нем замыкался цикл жертвоприношений: принесение царя в жертву - если не с его согласия, то с согласия народа, который он воплощал, - могло наделить поднимавшуюся волну убийств ценностью безграничного потребления. Впоследствии его власть должна была охранять его. Но он столь явно считался воплощением щедрости, что вместо своей жизни должен был отдавать свои богатства. Ему полагалось дарить и играть.

Саагун пишет[27]:

"Цари искали удобного случая проявить свою щедрость и благодаря этому составить себе репутацию; именно поэтому они тратили громадные деньги на войну и на арейтос (танцы, предшествовавшие жертвоприношениям или следовавшие за ними). Они устраивали игру на ставки, которыми служили весьма драгоценные вещи, и когда мужчины или женщины из простого народа отваживались приветствовать их и обращаться к ним с речами, которые вызывали их удовольствие, они давали им кушанья и напитки, а также ткани на одежду и постельное белье. Если же кто-нибудь еще и придумывал для царей песнопения, казавшиеся им приятными, то они делали ему подарки в соответствии с его заслугами и с удовольствием, которое он им доставил".

Суверен был всего лишь богатейшим человеком, но богачи, знать и "купцы" - каждый по своим силам - должны были отвечать тем же самым ожиданиям. На праздниках не только текла кровь, но и, как правило, расточались богатства - чему каждый способствовал в меру своих возможностей, ибо каждому предоставлялся удобный случай такие возможности проявить. Путем захвата в плен (на войне) или посредством покупки, воины и "купцы" добывали жертвы для жертвоприношений. Ацтеки воздвигали каменные храмы, украшенные статуями богов. Ритуальные богослужения приумножали количество дорогостоящих подношений. Жертвователи и жертвы имели богатые украшения, ритуальные пиры влекли за собой значительные траты.

Публичные празднества устраивались за личный счет богачей, в особенности "купцов".[28]

2. Богачи и ритуальное расточительство