Проклятая и безликая

- Доброе утро, дочь, надеюсь, ты хорошо спала этой ночью. - Моя мать, Сессиль, невысокая женщина, уже почти сорока лет, с каштановыми кудрями, завитыми по южным манерам. Ее солнечно-светлые глаза скрывались под чистыми стеклышками очков. Мать, казалось, чувствует себя в присутствии бывалого воина не в своей тарелке, неуютно прижимаясь к дубовым шкафам и укрываясь с помощью своей шали, сотканной из серебряных ниток. Я почтительно кивнула ей, нерешительно глядя на Годрика, держащего шляпу передо мной. Мне было не по себе от него, казалось, будто глубоко в душе, он разлагался, постепенно умирая… Это и его странное, бодрое поведение, вызывали во мне диссонанс и смятение, которого я не знала уже давно. Я легко могла раскусить характер слуг, видя в них простых болванчиков, знала, как думает собственная семья, но понять магистра оказалось сложнее, чем всех их вместе взятых. Я не видела взгляда, интонация не сочеталась с характером, ход его мыслей мне не был известен и ясен… Еще никогда я не чувствовала себя столь… беспомощно перед приезжим человеком.

- Твоя дочь такая же решительная, как и сыновья, Тиер… Но то и неудивительно, вам приходится вертеться на войне еще более жестокой, чем наша. - Годрика, хрипя, рассмеялся, одевая на меня шляпу отца и поднимая козырек так, чтобы видеть мой взгляд. Его глаз сверкнул кровью и странным сиянием. Красные вены напряглись, та дымка, которую я приняла за слепоту, оказалась чем-то иным… рассеявшимся, чтобы показать мне чёткие очертания его зрачков. - Демоны не завелись, Лизастрия?

- Н-нет, сэр… - Я попыталась отойти, но взгляд магистра оказался сильнее, чем моя воля. Беспомощно застыв перед ним, я чувствовала полное повиновение и бессилие, но я мужественно стояла, не шелохнувшись и не упав, стойко выдерживая странные нападки, пока отец не вышел вперед, кладя руку на плечо и укрывая от взгляда Годрика. Я почувствовала облегчение, тут же прижимаясь к нему и обнимая, опасливо пряча взгляд от магистра. - Я не одержима… - Еле слышно пробормотав это, я сильнее сжала торс отца, не желая больше выходить вперед и геройствовать. Мне было слишком страшно смотреть на Годрика, чувствовать ту пустоту и отчуждение, что таилось в самом его естестве. Казалось, будто смерть отторгала его, не желая забирать к себе в царство, в тоже время, жизнь уже покидала Годрика, невзирая на то, что его это ни капельки не волновало.

- Прошу, не дави на нее, друг. - Отец протянул магистру руку, которую тот незамедлительно пожал до хруста, который чуть срезал покров тишины, что укрывал эту комнату в моменты, возникающие между словами. Отец даже не поморщился, не встряхнул рукой и не дрогнул, просто убрав ее ближе к себе. - Она не покидала этого места всю жизнь… Когда дети в этом возрасте уже работают или учатся в кругу своих сверстников, ей и без того сложно.

- И чья же это вина? - Хмыкнул Годрик, вскинув голову вверх, он вновь встретил мой интересующийся взгляд, который тут же спрятался, опасаясь повторной проверки. Это позабавило старика, но тот никак не отреагировал. - Отец рассказывал, что ты обожаешь военные байки, хочешь послу…

- Нет, Годрик, ей достаточно. - Резко вступила в разговор мать, одергивая магистра. Ее голос звучал столь резко и беспрекословно так редко, что невольно, по спине пробежали мурашки… кто-бы мог подумать о том, что кроткая, смиренная Сессиль, что устраивала балы и занималась домашним уютом, способна приказать замолчать владыке Ревнителей, самому Годрику, прославленному сотнями и сотнями выигранных битв. Но в ее глазах не читалось и капли сомнений или некого стыда, только недовольство и ощущение правоты. - Лиз не стоит впитывать еще больше ужасов, тем более… от тебя.

- Думаешь, что Годрик Грау самый ужасный человек, что встретится ей на жизненном пути? - В ответ поинтересовался магистр Ревнителей, оборачиваясь к матери и начиная взглядом искать в ее хладнокровии прореху. Брешь, через которую можно вывести ее из равновесия и спокойствия, ничего не говоря и не делая. - Ей уже закрыты всякие дороги в дворянство, ее не примут, и ты знаешь это не хуже меня Сессиль. Ты должна понимать, что путь остается только один. - Взгляд Годрика вновь столкнулся с моим, на этот раз, восхищенным и полным воодушевленного интереса, который так и молил его продолжить. Слова… они должны были ранить меня, но я знала всегда, что мне нет места среди аристократии и их напыщенного фальша, что скрывал сложные, непонятные мне вещи. Я проклята Близнецами, уже этого было достаточно. Высший свет не даст мне осквернять благочестивые рода своим присутствием, никто не согласится заключить союз с брошенной… Он понимал это. У Годрика была для меня другая судьба, я желала ее услышать и понять, пусть в глубине души, ответ я знала и так. - Посмотрите правде в глаза… перестаньте бежать от очевидного конца. Примите его, пока еще вы не загубили в ней жизнь, которую она может прожить.